Юрий Игрицкий - Россия и современный мир №4 / 2016

Показная благопристойность и нетерпимость критики. Российские власти для прикрытия внутреннего беспредела всегда очень заботились о внешнем имидже – страны и своем собственном. Внутри страны – терпимость власти по отношению к любым безобразиям, беззаконию и коррупции, но внешне все должно было быть благопристойно. На это была нацелена и царская пропаганда (не нужно думать, что это изобретение большевиков). Разоблачения встречали отпор и попытки опровержения. Примеров много, один из них – остро критичная по отношению к российской действительности XIX в. книга де-Кюстина, на которого правительство Николая I напустило «разоблачителей» в виде лояльных окололитературных деятелей с обвинениями во лжи. Конечно, с Герценом и заграничной печатью большевиков царской власти было сложнее. Здесь надо было не только бороться за имидж, но и тушить искры, чтобы не разгорелось пламя. Не помогло.

То же самое повторяется на новом историческом витке в действиях большевистской власти: кровавый террор внутри и видимое благообразие, представление себя в виде борцов за справедливость и строительство нового общества. Приглашают, принимают, беседуют с иностранными писателями, общественными деятелями, политиками. Для этой цели был использован и М. Горький как авторитетный за рубежом человек.

Консерватизм и роль церкви. Новшество всегда отторгается в пользу привычной старины.

Петр попытался ввести, например, перемены в порядок наследования дворянской собственности, он стремился не только предотвратить ее дробление и постепенное вырождение дворян как класса, но и оказать определенное воспитательное воздействие. Как сказано в принятом указе, разделение недвижимых имуществ после умерших родителей между детьми «великий есть вред как интересам государственным, так подданным и самым фамилиям падение». Но нельзя легко изменить то, что освящено многовековыми привычками, укоренилось в нравах и традициях. Несмотря на старание Петра, майорат, господствовавший в Европе, так и не привился в России.

Консервативное влияние церкви начало проявляться в отношениях с внешним миром под лозунгом борьбы с еретичеством, поскольку этот мир не был православным. Раскол в России стал формой протеста против нового в крайней форме.

О роли церкви в формировании общественного сознания и культуры много написано (Кант, Толстой). Характерная особенность отечественной церкви состоит в том, что она принадлежит по сути своей целиком российской, а не православной в целом культуре.

Еще одна особенность российской церкви – отсутствие чистилища в православном религиозном учении, где есть только два полюса – рай и ад. Такая биполярность, отсутствие середины, промежуточных степеней качества порождает и экстремальное, биполярное, прямолинейное черно-белое мышление, основанное на прямых противопоставлениях – добро – зло, свой – чужой, – и объясняет неизбежный экстремизм революции, как и всякого бунта, и лозунгов типа «кто не с нами, тот против нас» и т.п. Отсюда и последствия неприятия нового, доходящие до бунта, подчас «бессмысленного и беспощадного».

Неприятие изменений. Это, возможно, одна из наиболее примечательных черт рассматриваемого социокультурного стереотипа. Ведь успешность всякой реформы зависит не только от решительности реформаторов и обоснованности самого нововведения, но и от готовности к его восприятию со стороны участников, т.е. всех, кого она касается. Эта черта затрагивает самый широкий спектр сторон жизни, как общественной, так и личной, и коренится во глубине веков (новые правители неизменно обещают возврат к традициям предков).

В теории нидерландского социолога Г. Хофстеда эта боязнь новизны определятся как степень ощущения угрозы, которую чувствуют представители данной культуры в ситуации неопределенности или неизвестности [Hofstede, p. 161]. Потенциальное воздействие на поведение, в том числе и на экономические решения, определяется в данном случае такими факторами, как стремление избежать риска, потребность в более жестких правилах и структурах, предпочтение формализованных контрактов, негативное отношение к конкуренции и т.п. Одним словом, подразумевается правило: «Что ново, то опасно».

Отсутствие естественного стремления к новизне, предпринимательству можно рассматривать как наследие режимов, нетерпимых ко всякой свободе и инициативе, и оно служит мощным препятствием для превращения выдающихся и прорывных изобретений и открытий в инновации, меняющие облик производства и несущих выгоды не только их творцам, но и обществу в целом. Одним из следствий этого поведенческого стереотипа, дошедшего до наших дней, является низкий уровень трудовой и профессиональной мобильности, отрицательно сказывающийся на занятости и уровне жизни.

Синдром кавалерийской атаки. Например, опричнина Ивана Грозного была по своим методам явной кавалерийской атакой с целью устранения массы неугодных людей, мешавших единовластию, и, конечно, завладения их собственностью. Возможно, это стало заразительным примером: придя к власти, можно делать все, что способствует достижению поставленной цели, а это, кстати, вполне ленинский принцип.

Два примера поражают сходством манеры исполнения при противоположности направления: тотальное огосударствление после переворота 1917 г. («кавалерийская атака на капитал») и тотальная приватизация после 1991 г. Захват политической власти в России большевиками в октябре 1917 г. сопровождался установлением экономической власти, которая распространялась на землю, банки, крупные промышленные предприятия, железные дороги, помещичьи имения и т.д. Рабочие занимали предприятия, прогоняли их хозяев, но при этом управление производством переходило не в руки рабочих и крестьян, как утверждалось в лозунгах и политических требованиях, а в руки большевиков.

Захват политической власти «шоковыми терапевтами» в 1991 г. сопровождался тотальным акционированием, обернувшимся в конечном счете захватом экономической власти окологосударственной олигархией. Акционирование в пользу трудовых коллективов быстро провалилось, в том числе из-за полной их неспособности к эффективному выполнению функции собственника, коллективы опять остались ни с чем. Видимо, метод «кавалерийской атаки на капитал», провозглашенный и осуществленный большевиками, пустил глубокие корни в менталитете реформаторов. Такая приватизация, какими бы благими намерениями она ни обосновывалась, есть обман, она по своему существу аналогична тотальному огосударствлению по-большевист-ски, только с обратным знаком.

Вообще-то рыночная экономика не декретируется, она должна «прорасти» на новом поле, накопить потенциал, постепенно набрать силу, не вызывая диспропорций в сложившихся экономических структурах, связях и стимулах. Капитал создается, а не раздается, создается трудом, изобретательностью и риском предпринимателя, а не решением высокопоставленного бюрократа, тем более с нарочитыми нарушениями закона и нравственных норм.