Сергей Цветков - «ЕСЛИ» №6(208) 2010

«Макс, оставайся с нами! Не закрывай ноутбук! Или, пожалуйста, перед тем как закроешь, включи свет. Потом сразу же возвращайся».

Это начинало надоедать.

Да уж, пришло время признать, что шутка зашла слишком далеко. Пора разбудить Уилла и показать ему это безобразие, чтобы получить мнение еще одного наблюдателя. Возможно, лучшим решением будет выключить программу сейчас, не дожидаясь, когда станет хуже.

Макс подобрался к кровати и оперся руками на матрас у изголовья.

— Эй, Уилл, — прошептал Макс.

Потом повторил погромче. Не получив ответа, он потянулся потрясти друга за плечо.

Но потрясти было нечего.

Уилла не было.

На самом деле на кровати не было ни одеяла, ни простыни.

Внезапно негодование охватило Макса.

Это шутка, не так ли?

Это здоровенный дурно пахнущий розыгрыш, состряпанный Уиллом, который нашел себе простофилю и, не закончив программное обеспечение, закодировал вместо этого отстойный трюк. Все ответы записаны заранее. Или, черт побери, к чему такие сложности? Уилл, вероятнее всего, находится в соседней комнате или даже в стенном шкафу, тупо отвечает на вопросы по беспроводным каналам через терминал и ржет как конь.

Ха-ха, очень смешно. Все довольны и счастливы, все улыбаются. Ладно, закончили с этим, давайте поаплодируем шутнику! Макс шагнул к стене и включил свет.

Две напольные лампы в углах ожили.

Макс поморгал на яркий свет и удивленно пригляделся. Пустой была не только кровать, пустой оказалась вся комната. На стенах не висели плакаты, не было ни письменного стола, ни шкафа, ни тумбочки, ни единой стопки книг или бумаг. Только спальный мешок на полу, кровать, лампы и дверь.

Нет, все оказалось гораздо хуже.

Кровать не была настоящей кроватью.

Она больше походила на белый параллелепипед на ножках-кубиках.

Лампы тоже были упрощены — они выглядели как пластиковые фенечки из кукольного домика. И даже существующие вещи не имели текстуры. Стены, пол, кровать, лампы — все было ровным и гладким, как свежеотлитая пластмасса.

Классно!

Ладно, это, конечно, была самая сложная и тщательно исполненная шутка, какую когда-либо с ним сыграли. Но уже не смешно! На самом деле Макс считал, что просто обязан при встрече вкатить Уиллу здоровенный фингал.

В то же время Макс боролся с ощущением удушающего головокружения — сжимающееся кольцо тьмы угрожающе сужало обзор до размеров булавочного укола.

Нет, он не собирался падать в обморок, не собирался терять сознание из-за глупой шутки и, уж конечно, больше не собирался мириться с этим дерьмом собачьим.

И он завопил. Громко.

«Блеск! Тебе не кажется, Уилл, что шутка зашла слишком далеко?!»

Крик был достаточно громким, чтобы проникнуть сквозь несколько стен, не говоря уж о соседней комнате, где, как он был уверен, стоял Уилл, который давился от смеха, прислонившись ухом к двери своей комнаты. Макс шагнул к двери и пинком распахнул ее, искренне надеясь, что Уиллу будет больно, когда она хлопнет его по лицу.

Но дверь откинулась легко, без малейшего сопротивления.

Она открылась в ничто.

Макс почти ступил в проем, но ему удалось вовремя отпрянуть от края. Он всмотрелся в пространство, не веря своим глазам, не в силах разобраться и осмыслить увиденное.

Чернота.

За дверью была стена чистой черноты, заполняющей все до самых косяков. Не ночь, не темнота, не пустое пространство.

Ничто.

Макс потянулся туда рукой — очень медленно. Он увидел, как кончик указательного пальца исчез в плоскости пересечения с ничто. Макс быстро отдернул руку и рассмотрел ее.

Не больно, не кровоточит.

Но кончик пальца исчез.

Как отрезанная морковка.

Внутри вырос холодный ком и стал расползаться по телу.

Мысль была немыслима.

Нет! Он не станет даже думать об этом! Ни в коем случае!

Это безумство. Словно кто-то попытался разозлить тебя (Ты машина, Макс!) тем, что от тебя же и узнал, нашел твое слабое место и ударил. Это как жестокая игра типа той, в которую с садистским восторгом играет старший брат, когда экспериментирует над младшим при помощи обнаруженной силы своего интеллекта и смотрит, как далеко может зайти в своих опытах.

Это отвратительно.

Это насилие над разумом.

Это больше, чем Макс мог вынести.

Он лишился чувств.

Когда Макс проснулся, он по-прежнему находился в упрощенной версии комнаты Уилла, где отключился. Изучив свои ощущения, он обнаружил, что не поранился. Он был травмирован еще до обморока. Макс сел на пол перед ноутбуком Уилла или, предположим, перед симуляцией ноутбука, который Уилл смоделировал как средство общения с ним.

На экране теснились слова, текста было так много, что начальные фразы уже убежали за край, и Макс не стал их читать. В нескольких последних строках говорилось:

«Не всегда будет так, как сейчас, Макс. Мы можем построить все, что ты захочешь — целые города, страны. Мы создадим для тебя целые миры, и людей тоже. Ты никогда не будешь одинок, Макс».

Он снова перечитал эти слова и ощутил, как горячие слезы щиплют глаза. Но может быть, он только поверил, что почувствовал их. Может ли вещь вроде него плакать?

Теперь Макс понял, почему в голове было непривычно свободно — странная, непонятная пустота. Ведь как он ни старался выудить хотя бы одну новую мысль из того, что должно было служить кладезем знаний и воспоминаний, он возвращался с пустым ведром. Теперь все понятно.

Он не был полусонным.

Он был полуживым.

Он вещь, недочеловек, карикатура. Ему швыряли ошметки воспоминаний, чтобы он поддерживал свое жалкое существование, как бросают объедки запертому в подвале несчастному ребенку. Перед его мысленным взором четко и ясно стояли дневниковые записи, именно так, как были занесены в файлы: не яркие впечатления, не настоящие воспоминания, а убогие ксерокопии, жалкие фальшивки. Невообразимо хрупкий и зыбкий набор декораций для инсценировки реально прожитой жизни.

И сам Макс — одна из его составляющих.

Полувещь, скорлупа, поверхностная копия.

Не-Макс.

Они еще хотели знать, был ли он счастлив ?

Не-Макс практически слышал разговор в соседней комнате (в настоящей комнате) — Уилл скорчился над клавиатурой, Макс жадно пялится в экран через плечо Уилла и бормочет:

— Мы сделали это! Спроси его, Уилл, счастливо ли оно. Мы должны удостовериться, что оно всем довольно.

Здесь должен был оказаться Макс. Уилл мог выполнять указания, печатая послания, но именно Макс принимал решения и командовал. Макс подтолкнул Уилла на это дело. Тяжкий крест отвращения и мерзости виртуальной комнаты должен был нести Макс.

Нет. Он не может простить себе это так легко.

Если Макс был за это в ответе, значит, и Не-Макс должен взять на себя ответственность.