Журнал «Если» - «Если», 2005 № 11

Маршал Тютюник появился в сопровождении бригадного генерала Хеншера. Тот был зол и красен.

Через минуту появились еще четверо. Гутьеррес удивленно шевельнул бровью: разве экипаж кораблей класса «Вычегда» составляют не три человека?

Свою ошибку он понял очень быстро. Один из вошедших не был человеком. Гм-гм… Чужак. Серпентиец. Метаморф. А что если дружески и демократично поздороваться со всеми за руку?

Гутьеррес так и поступил. Он и не подумал морщиться, когда в нос ему ударил резкий запах застарелого пота. Лишь кадык Генсекретаря предательски дернулся, обозначив рвотный позыв, немедленно подавленный усилием воли. Вот она — реальность, отнюдь не кабинетная. Эти трое вернулись с Меркурия. В пути экономили воду. Ну и чем же от них может пахнуть, розами?

Зато от метаморфа не пахло. Гутьеррес чуть не вскрикнул — пальцы чужака оказались горячими и очень сильными. Черт возьми, его учили рукопожатию, что ли? Выходит, недоучили, раз усилие не дозирует. Или он учится на ходу?

— Рад э-э… встрече, — надев на лицо обаятельную улыбку, произнес Генсекретарь.

Зато гендиректор повел носом и изобразил на лице неудовольствие. Мол, то еще амбре. И не где-нибудь, а в его личном кабинете! Что есть кабинет гендиректора? Лицо фирмы.

«Лицо» было явно приукрашенным. Излишняя роскошь бросалась в глаза, обманывая лишь простачков. Грозный, всем знакомый признак упадка фирмы, не способный ввести в заблуждение мало-мальски искушенных людей. И тут еще эта вонь…

А что поделаешь? Генсекретарь приказал вести всех прямо сюда, о чем уже сейчас, наверное, жалеет. Но виновным в оскорблении обоняния, несомненно, окажется не Гутьеррес, а кто-то другой… Плохо дело.

— Гм… как вас?… — сдавленным голосом вопросил гендиректор.

— Волков, — хриплым голосом представился один из амбреносителей. — Командир корабля «Вычегда-014» Максим Волков.

— Да-да, я помню. Может быть, вы, господин Волков, и ваш экипаж приведете себя в порядок с дороги? Полагаю, это не займет много времени. А мы пока пообщаемся с вашим… вашим… с вашей находкой.

— Да, но…

Гутьеррес заметил, как командир корабля, заметно растерявшись, оглянулся на женщин. «На жен, — поправил себя Генсекретарь. — У них тут семейные экипажи». Командир, здоровенный и по виду решительный мужик, колебался. По-видимому, в данной обстановке решающее слово принадлежало не ему.

— Вас проводят. — Лучезарно улыбнувшись, Гутьеррес пришел на помощь гендиректору. — Не беспокойтесь, у нас есть все ваши отчеты. Если срочно понадобится ваша помощь, вас немедленно вызовут. Даже из душа.

— Извините, но это невозможно, — выступила вперед младшая из женщин. — Кто-то из нас должен остаться здесь, иначе найденыш пойдет за нами. У нас… у него прочный эмоциональный контакт с экипажем. Я просто не знаю, как он поведет себя наедине с чужими людьми. Это может быть опасно.

— Для кого? — Улыбка Гутьерреса приняла чуть-чуть снисходительный вид.

— Не знаю. Возможно, для него. Возможно, для вас. Если только он испугается… Я не знаю, что тогда может произойти.

— Ну, мы-то не испугаемся, — веским басом проговорил маршал Тютюник.

Та-ак… Анхель Гутьеррес продолжал улыбаться, сделав вид, будто пропустил реплику маршала мимо ушей. На самом деле он еще не пришел к определенному решению, и это мучило его. Дьябло! Какое решение окажется верным, и не сейчас, а в долгосрочной перспективе, — неизвестно. Роскосмос будет держаться за свою находку, полагая, что извлечет из нее нечто суперполезное в конкурентной борьбе. Один факт обладания инопланетянином резко повысит рейтинг компании… Военные, в свою очередь, попытаются перехватить лакомый кусок, и теперь же. Армия не станет заниматься крючкотворством, она властно и грубо потребует найденыша себе. Трудно отказать… В запасе у военных беспроигрышный аргумент: враждебное окружение. Не будь ближайшие звездные окрестности уже поделены, не ожидай человечество внезапной атаки из космоса (а кто может дать гарантию того, что человечество оставлено в покое?), маршала Тютюника можно было бы вежливо выпроводить за дверь. Но что толку строить расчет на нереальных предположениях?

Опасность для человечества существует, и единственная защита от вторжения — военно-космические силы. Это так. Военный флот ляжет костьми, прежде чем пропустит врага к Земле. Похоже, правда, что все эти грозные с виду и очень, очень дорогие космические эскадрильи способны причинить чужим не больше вреда, чем муха, бестолково жужжащая перед бивнями слона, — но разве есть выбор?

Непростая задача. Что ж, пусть ее решает комиссия, а Генсекретарь умоет руки. Более чем вероятно, что найденный метаморф в скором времени достанется военным, а Роскосмос получит компенсацию. Компания еще может оказаться единственной выигравшей на этом деле стороной. Вот будет номер, если найденыш не годится решительно ни на что!

— Майор! — пророкотал командный голос маршала Тютюника, и майор в форме космопехоты тут же возник, как чертик из коробочки. — Поставьте людей. Не выпускать из помещения… вот этого! — Румяным пальцем маршал указал на метаморфа. — Оружие не применять. Вот мы сейчас и проверим… Вы не возражаете, господин Генеральный секретарь? Отлично. А вы, господа астронавты, идите, вас пропустят. Приведите себя в порядок и отдыхайте.

Никогда еще Анхель Гутьеррес не был так близок к смерти. Но странное дело: страх — липкий, потный, с мурашками — пришел гораздо позднее, а все случившееся Генеральный секретарь наблюдал с почти идеальным хладнокровием, как будто дело касалось кого-то другого, а не его самого. Позже он понял, что сохранил спокойствие и рассудительность исключительно благодаря своему ничтожному опыту участия в опасных переделках. Ему просто не пришло в голову испугаться перспективы мгновенной и нелепой смерти — в том мире, где он жил, преобладали совершенно иные страхи!

Экипаж корабля пытался протестовать, но был все же выведен прочь, а перед дверным проемом встали четыре дюжих космопехотинца. Устремившийся вслед за экипажем чужак попытался обойти их — и был отброшен. Что тут началось!..

Он отлетел назад и упал, как манекен, не попытавшись сгруппироваться, и звучно ударился затылком о пол — Гутьеррес даже поморщился, вообразив, каково на месте чужака пришлось бы человеку. Гарантированное сотрясение мозга в лучшем случае. Но никто не мог сказать, где у чужака находятся мозги и существуют ли они вообще как обособленный орган.

Распластанный по полу чужак стекся в серебристую каплю — если только бывают капли метрового поперечника. А потом раздался отчаянный визг, и каплю начало корежить.

— Ради бога!.. — в панике воскликнул гендиректор Роскосмоса, желая, как видно, побудить военных прекратить их эксперименты, но договорить не успел.