Журнал «Если» - «Если», 2004 № 08

— Я бы не выражался так грубо, — поморщился Константин Павлович. — Восприняли и усовершенствовали. Кому хуже-то стало? Фельдману? Его семье?

— Настоящий Моисей Абрамович все равно погиб, — напомнил Саша.

— А тот, с кем вы общались, разве не настоящий? — прищурился полковник.

— Не боитесь Господу Богу уподобиться? — сам не понимая отчего, выдал вдруг Саша. — Тоже миры посотворять захотелось?

— Александр, это разговор не на один чайник. Как-нибудь потом, на досуге. Поверьте, есть гораздо более важные вопросы… Не задумались, зачем я к вам пришел и все эти государственные тайны выдаю?

— А что тут думать? — не стал спорить Саша. — Ясно, что я вам очень нужен.

— Умный мальчик, — кивнул полковник. — Так вот, продолжим разглашать тайны. Которые вы, как умный мальчик, сохраните в сердце своем. Короче, идея была гениальная, и действительно, эффект налицо. Только вот кое-что пошло не так… в конце концов, у нас ведь нет никакой научной теории — голая эмпирика. И получилась палка о двух концах. Возник странный эффект… Вот мы создаем эти параллельные реальности, они живут себе, никаких парадоксов, все внешне нормально. Однако само их существование… поверьте, это очень трудно объяснить… я и сам плохо понимаю, хотя я же не только полковник. Я между прочим действительно доктор наук… Очень упрощая, скажу, что энергию своего существования эти параллельные времена берут от нашей, стволовой реальности. Мы выяснили, что канал, по которому из нашего мира качается энергия в те миры — это сознание испытателей. Тех, на ком держится связь. В том числе и вы, Александр.

— Так ведь шесть лет прошло? — не понял Саша. — Вы же меня уволили, эксперименты кончились…

— Ну, уволили потому, что с фельдмановской идеей у наших физиков получилось. Сделали экспериментальную установку, смысла пасти Фельдмана больше не было. Так вот, оказывается, остаточная связь все равно есть. Даже сейчас как-то вы с Лучницким связаны, через вас туда течет энергия. Мало, не хватает… и потому та реальность, скорее всего, распадается. Такая вот затянувшаяся агония. Но и наш мир… Вы наверняка задумывались, отчего так все плохо стало в последние годы? Все эти катастрофы, болезни, депрессия всеобщая? А оттуда же. Соки вытекают жизненные. Знаете, если в одном месте прибыло, значит, в другом убыло. Законы сохранения, чтоб их…

— И что теперь?

— А что теперь? — напрягся полковник. — Если утекает, надо завинтить краны. За тем я и пришел. Помощь ваша нужна. Все это очень неприятно… Поверьте, я испытываю к вам самые лучшие чувства…

Саше внезапно стало холодно.

— И как же вы собираетесь закручивать кран? — он плеснул себе в стопку и судорожно глотнул. — Нет человека, нет и проблемы?

— Ну, зачем сразу так уж… низко? — Константин Павлович взглянул укоризненно. — Не скрою, цена вопроса очень велика… Однако сами посудите, будь все так просто — кто бы стал вас извещать? Несчастный случай… увы, бывает. Семье бы мы, разумеется, помогали… Но вот какая штука — не получится. Честно скажу, пробовали. Каждый раз — цепь необъяснимых случайностей. То в последнюю секунду у исполнителя живот скрутит, то электричество отключат, то кирпич не на того упадет. Действительно, мистика. Будто колпак какой-то защитный над всеми вами. Я, конечно, атеист, но…

— Но пускай с этим разбираются ваши штатные теологи, — закончил его фразу Саша. — От меня-то что надо?

Полковник облизнул губы.

— Есть способ полностью переместить ваше сознание туда, — вздохнул он. — Полностью слить с матрицей реципиента. Здесь останется только ваш… гм… организм, в глубокой коме. А в том мире вы ведете полноценную жизнь. Ну считайте, что вы просто уезжаете навсегда. Связи между мирами уже не будет, та линия реальности полностью оторвется от ствола.

— А чем тогда будет питаться тот мир? — сейчас же сообразил Саша. — Откуда возьмется энергия?

— Понятия не имею, — признал полковник. — Может, и лопнет со временем. Но нас с вами это должно волновать в десятую очередь. А в первую — интересы нашего родного мира, нашей реальности. Надеюсь, гражданское сознание-то у вас есть?

— Кончилось, — хмуро сообщил Саша. Спасибо коньяку, все-таки какой-никакой, а фильтр, сдерживает до поры до времени стылый ужас. — А если я откажусь? Давить будете? Угрожать?

— Толку-то? — вздохнул Константин Павлович. — Чтобы отрыв сознания состоялся, вы должны сами этого захотеть. Из-под палки не получается… Думаете, вы первый из пятнадцати? Вы девятый. Четверо уже там, в своих реальностях. Двое думают. Трое отказались наотрез. Из этих троих одному мы попытались создать должное расположение духа. Химическим путем. В кому он впал, а полного наложения не вышло, канал до сих пор наблюдается. Так что, увы, только добровольно. Ну, ясное дело, семью будем опекать по высшему разряду. Равно как и родственников, друзей — всех, кого вы укажете… Тут уж денег не считают, сами понимаете. На карту поставлена судьба всего человечества…

— Уходите, — Саша, морщась, выплевывал слова. — И больше не приходите. Тоже мне, нашли героя, спасителя мира… У меня жена и дети! Я их люблю, и они любят меня. И мне это важнее, чем все эти ваши… — он не договорил. Схватило горло от внезапно подступивших слез.

— До свидания, Александр Григорьевич, — поднялся полковник. Уходя, он прихватил с собою ополовиненный коньяк.

— Дядя Саша, что ж ты меня так ужасно обманул? Все обещал котенка, а не принес.

Манечка сильно изменилась. Еще бы, прошло шесть лет. Вместо забавной малышки — худенький, угловатый подросток. Пионерский галстук, пышная грива вьющихся волос, ироничная линия губ.

Чистая комната, обои в горошек, за окном ветер треплет одевшиеся первой листвой тополя. Середина мая, наверное. Никак не разобрать число на календаре. На стенке чуть ниже портрета товарища Микояна черная тарелка радио бубнит новости:

— С небывалым энтузиазмом готовятся к весеннему севу крестьяне Тамбовской области. Свободный труд на свободной земле объединяет и сплачивает советских людей. Теперь, когда ужасы троцкистско-сталинской диктатуры в прошлом, когда страна в едином порыве очищается от мрачных извращений недавних лет, трудящиеся с чистым сердцем работают на благо социализма. Как учит нас товарищ Микоян…

Радио заглушил обиженный детский плач. Ворвались Машка с Димкой и, размазывая сопли по щекам, принялись орать:

— Ты нас обманул! Обещал в зоопарк, а сам! А сам!

Выступила из темноты тетка Авдотья, принялась их гладить и утешать, одновременно и показывая «козу рогатую», и причитая: «Ох, Саша-Саша».

— Товарищ Лучницкий? — сунулся в дверь котообразный чекист. — Пройдемте, у нас к вам серьезный разговор. Кстати, привет от Константина Павловича. Очень положительно вас рекомендовал…