Журнал «Если» - «Если», 2009 № 06

— Отлично, — сказал Невил, снимая очки. — Идея ясна.

— Далее двенадцать, — продолжал Колин, не обращая внимания на помеху, однако заметив следы зубов на дужках очков Невила, — при двенадцати имеем 12, 144, 1728. Ближе, но все-таки не то. Тринадцать даст нам 13, 169, — еще одна пауза, — и 2197. Вот это уже хорошо. Отличается от 2201 всего на четыре единицы. Вполне укладывается в ошибку измерения, скажу я вам.

Он глубоко вздохнул и сказал наконец с полной убежденностью в голосе:

— Да, я считаю, что они пользуются тринадцатеричной системой счисления.

— Ты шутишь, — проговорил Бинг.

— Это указывает на довольно странную биологию, — заметил Невил. — Если перевести на число пальцев на руках.

— Увы, ничего лучшего сделать я не могу, — проговорил Колин, улыбнувшись Бингу, а потом снова перевел взгляд на распечатку. — 3, 5, 7, 11, 13, 17, 19, — проговорил он отстраненно. — Жаль, что мы не можем послать им в качестве ответа 23 и посмотреть, что произойдет.

— Ну, почему же не можем, — протянул Бинг. — Сделаем, как только охладим передатчик.

— У нас просто нет сейчас того количества жидкого азота, которое необходимо для охлаждения арсенид-галлиевого эмиттера, — добавил Невил. — Наш лабораторный техник Джейк как раз взял грузовик и сосуд Дьюара и поехал в университет, чтобы занять там литров тридцать. Через полчаса вернется.

— Я имел в виду, — усмехнулся Колин, — что мы не можем послать ответ и посмотреть, как они отреагируют, — ведь сигналу придется пройти невесть сколько сотен световых лет.

— Это не проблема, — сказал Бинг с ноткой особого интереса в голосе. — Круговым запаздыванием сигнала можно пренебречь.

— Пардон! — Колин уставился на Бинга, не понимая, шутит тот или говорит всерьез.

— Надеюсь, они не прекратили передачу, — произнес Невил.

— Минуточку! Минуточку! — возопил Колин, ощущая себя кэрролловской Алисой на чаепитии. — Как это понимать, что запаздыванием можно пренебречь?

Катя с удивлением уставилась на Бинга.

— Простите, — пробормотал Бинг. — У меня не было времени ввести в курс коллегу.

Повернувшись к Колину, он сказал:

— При всей примитивности нашей лаборатории мы все-таки сумели провести одну пионерскую работенку.

Колин с сомнением посмотрел на принтер.

— Это наше наследие, — заметил Бинг. — Ты прав, новизной не блещет, однако есть нечто приятное в том, что после него можно пришпилить к стене готовый график.

— А пока, — заявила Катя, — можешь просвещать его в своем кабинете. Мне нужно прокалибровать передатчик до того, как Джейк вернется с азотом. — Она улыбнулась Колину. — Охотно пообщаюсь с вами попозже.

Бинг поднялся:

— Любезная ты наша. — И, обращаясь к Колину, сказал: — Лучше пойдем к тебе. У меня там полный кавардак. А заодно помогу тебе распаковаться.

— Я бы сказал, что вам следовало проявить больше радости, — проговорил Колин, поднимаясь к себе на этаж вместе с Бингом, — все же вы обнаружили свидетельство существования внеземного разума.

— А я боюсь радоваться, — проговорил Бинг. — Нас уже разок опозорили. Мы уверены в том, что устранили все возможные причины ошибок, однако… — Он пожал плечами. — Катя чуть не умерла со стыда — и поэтому она сейчас держится так осторожно. Просто здорово, что мы тогда не оповестили обо всем прессу.

— И поэтому вы не спешите делать это теперь, — сказал Колин. — Верно?

— Именно, и еще потому, чтобы проект не отобрали у нас, как только пошли первые результаты, и мы могли бы надеяться на разговор с инопланетянами.

— Кстати, об этом самом разговоре, — заметил Колин. — Ты, наверное, шутил, когда говорил, что запаздыванием сигнала можно пренебречь.

Бинг покачал головой:

— Я не шутил.

Чтобы не потерять нить разговора, Колин замедлил шаги по ступеням:

— Однако Эйнштейн утверждал, что ничто, даже информация, не может превысить скорость света.

— Ну… да, а с другой стороны — нет. — Бинг не то хрюкнул, не то усмехнулся. — В физике приходится быть очень и очень осторожным с подобного рода утверждениями. Получается, что Вселенная может воспользоваться любым обнаруженным ею отверстием.

— Но какое это имеет отношение к скорости света?

— То, что ничто не может превысить скорости света, сперва понималось как условие, относящееся к материи. — Слова Бинга звучали в такт его шагам по ступеням. — Однако далекие галактики в нашей Вселенной на самом деле движутся быстрее света. Конечно, они движутся прямо от нас, и мы не можем увидеть их свет.

Он глянул через плечо, словно бы проверяя, следует ли за ним Колин — плотью и мыслью, — а затем продолжил:

— И тогда некоторые специалисты стали утверждать, что идея относится к информации.

Они прошли через пожарную дверь на четвертый этаж.

— Но квантовая запутанность, — продолжил Бинг, не переводя дыхания, — подразумевает мгновенное распространение информации странного свойства. Поэтому сейчас говорят, что никакое сообщение не может быть передано со скоростью, большей скорости света, — Бинг сделал паузу, пока Колин открывал дверь в кабинет, — но даже здесь есть место для хаоса.

Следом за Колином Бинг вошел в кабинет, торопливо осмотрелся и рассмеялся:

— Это я не по поводу беспорядка на твоем столе.

— Спасибо за снисхождение, — проговорил Колин, расчищая кресло для Бинга.

Присев, Бинг продолжил с детским энтузиазмом:

— Во всяком случае, если информация стохастична по природе, а это означает, что мы не можем оставаться уверенными в содержании послания, тогда возникает возможность сверхсветовой связи. Однако конфигурация большой бреши, которой пользуется проект «Дальняя связь», подразумевает, что если приемник сообщения не может определить места, откуда оно пришло, значит, передатчик должен перемещаться быстрее света.

Обойдя вокруг стола, Колин подошел к своему креслу.

— В это трудно поверить, — сказал он, садясь.

— Такой вывод не противоречит теории Эйнштейна, — проговорил Бинг. — Тахионы и все такое.

— Ты хочешь сказать, что тахионы действительно существуют и вы на самом деле способны обнаруживать их и манипулировать ими?

— Ну нет. Не прямым образом. Однако закон Гелл-Манна утверждает, что, если физика не запрещает какой-нибудь процесс, он должен существовать. — Бинг рассмеялся. — Гелл-Манн выдвинул это предположение в порядке шутки, однако оно позволило предсказать существование кучи всякого добра.

— Добра? — переспросил Колин.

— Такого, как тахионы. Теоретически они реагируют с гравитонами, и только с ними. И тогда… — Бинг распростер руки. — Используя сфокусированные когерентные гравитоны, мы можем модулировать и демодулировать эти теоретические тахионы. И соответственно передавать сообщения этим инопланетянам — по нашему усмотрению.