Журнал «Если» - «Если», 2012 № 07

Капитан Джеррард вызвал полицию и сообщил, что пропал член экипажа. Примерно через час начальник полиции принес в гостиницу шокирующее известие: лейтенант мертв, его тело обнаружено на берегу за окраиной города. Судя по всему, его забили до смерти, а затем оттащили тело на берег. Отпечатки ног на песке свидетельствовали о том, что на него напали два человека — вероятно, когда лейтенант возвращался в город. Его часы исчезли, и хотя на берегу нашли бумажник, денег в нем не было. По версии полиции, Арно оказал сопротивление, и тогда грабители убили его.

Поскольку я был последним, кто видел лейтенанта живым, мне пришлось повторить свой рассказ несколько раз. И сделать это снова перед флотской комиссией по расследованию убийства. Я помнил свое алиби назубок и тщательно следил, чтобы не отклониться от заученной версии, поэтому меня ни в чем не заподозрили. Когда же полиция явилась в дом, трое отдыхающих орнитологов полностью подтвердили мои слова: лейтенант приставал к Хельге, и Курт с Алексом прогнали его, позволив мне остаться ненадолго, потому что я понравился Хельге.

Убийц так и не нашли, но в Мэтью-Тауне это никого не удивило. Преступность на Большом Инагуа была низкой, а когда что-нибудь все-таки случалось, в этом обычно обвиняли гаитянцев, которые периодически наведывались туда на лодках с Эспаньолы. Подобное объяснение вообще распространено по всем Багамам: в нераскрытом преступлении всегда были виноваты гаитянцы. Флотское расследование в конечном итоге пришло к такому же заключению: лейтенант просто оказался в неподобающем месте в неподобающее время, а убийц интересовали лишь его часы и деньги.

Менее чем через две недели после смерти лейтенанта президент Кеннеди узнал, что СССР разместил ракеты с ядерными боеголовками на Кубе. В последующие девять дней Америка и Россия вели опаснейшую битву умов, готовые начать войну, в которой не могло быть победителя. В конечном итоге Кеннеди и Хрущеву — людям, которые знали и войну, и ее последствия не понаслышке, — удалось взять верх над «ястребами» с обеих сторон и достигнуть дипломатического соглашения: в обмен на обещание, что Соединенные Штаты прекратят попытки устранить Кастро от власти и будут уважать суверенный статус Кубы, СССР выводит оттуда свои ракеты.

«Центурион» вернулся на Ки-Уэст задолго до всего этого. Он вылетал еще только один раз: проследить, чтобы во время кризиса русские подлодки не появлялись у Атлантического побережья. А в следующем месяце ВМС решили приземлить свои дирижабли навсегда. Так что «Центурион» спустили в последний раз, а его гондола в конечном итоге оказалась в авиационном музее в Коннектикуте. Меня перевели на корабль ВМС США «Лексингтон», где я служил офицером, специалистом по связи, до самой отставки.

Мне дали почетную отставку. Я усмотрел в этом своего рода иронию. Однако я так никому и не рассказал о той ночи, хотя воспоминания преследовали меня годами. Правильно ли я поступил? Я предпочитал думать, что да — хотя бы лишь потому, что это помогало успокоить совесть. Однако то, что сказала Хельга, изводило меня столь же сильно, как и само убийство.

«История податлива, — сказала она, — потому что время само по себе нелинейно». То есть выходит, существовало — существует — несколько исходов событий октября 1962 года. Зависят ли эти альтернативы — которые Хельга, по ее словам, действительно видела — от того, что сделал или же не сделал я? Или же смерть лейтенанта была лишь происшествием без отдаленных последствий? Этого мне никогда не узнать. Однако есть и еще кое-что.

Несколько лет назад я переехал в небольшой поселок под Колорадо-Спрингс и недавно посетил в городе своего врача. Меня возил сын — он заботится обо мне после смерти моей жены. У него самого были там кое-какие дела. Покинув кабинет врача, я направился в ресторан, где мы договорились пообедать. Болезнь еще не приковала меня к постели, хотя я и вынужден полагаться на ходунки и кислородный баллон, чтобы ходить.

Стоял полдень, и тротуары были запружены, в основном куда-то спешившими конторскими служащими. Я уже почти добрался до ресторана, когда рядом со мной распахнулась входная дверь многоквартирного дома и из нее вышла девушка.

Это была Хельга. В этом я абсолютно уверен. Я не забыл ее лица даже спустя все эти годы. Хотя она была с другой прической и в деловом костюме, но не состарилась ни на день. Как будто прибыла прямо с Большого Инагуа, сделав по пути лишь короткую остановку в модном магазине и парикмахерской.

Естественно, она меня не узнала. Ведь я всего лишь больной старик, согнувшийся над ходунками, да со вставленной в нос кислородной трубкой. Она прошла мимо меня и исчезла, прежде чем я смог что-либо сказать.

Значит, она здесь, в нашем времени. Но почему?

Подумайте над этим: в горе Шайенн, как раз близ Колорадо-Спрингс, располагается ставка НОРАД — Центра объединенной системы противовоздушной и противокосмической обороны Северной Америки. С 1966 года штаб военно-воздушных сил управляет американской стратегической обороной из подземного комплекса, спрятанного глубоко в недрах горы. И если суждено разразиться глобальной ядерной войне, об этом прежде всего станет известно здесь.

Быть может, это лишь совпадение, что я встретил Хельгу снова. А может, и нет. И я боюсь прожить достаточно долго, чтобы узнать наверняка.

Перевел с английского Денис ПОПОВ

© Allen Steele. The Observation Post. 2011. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov's» в 2011 году.

Как-то утром в понедельник Саманта заметила, что льющаяся из крана кухонной мойки вода стала издавать некие дополнительные, необычные звуки.

— Ух ты, вода из крана на кухне журчит как-то по-другому.

Сай замер и прислушался.

— А по мне так все нормально. — И принялся намазывать масло на тост.

Саманта перекрыла воду.

— Раньше кран таких звуков не издавал, — произнесла она озадаченно.

— Звучит, как обычно, — возразил Сай. Он поселился у Саманты примерно месяц назад. — Именно так, как и должна звучать льющаяся из старого крана вода: буль-буль-буль.

Он поднял пустую чашку, намекая на то, что неплохо бы ее наполнить.

— Да, но внутри обычного журчания можно различить еще какой-то звук, — настаивала Саманта. Она принесла кофейник, вернулась к мойке и снова пустила воду. — Неужто ты не слышишь кроме журчания еще и другие звуки — как бы за ним или внутри него?