Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1996 №05

Вокруг дома, на значительном расстоянии, в зарослях, переплетенных плющом и вьюном, усыпанных колючками, он вырубил мачете небольшие полянки. На каждой поставил камышовую клетку с запертым в ней петухом. Он держал там птиц круглые сутки в полном одиночестве. По нескольку раз в день обходил полянки, подсыпая петухам зерен и подливая воды. Спустя несколько недель отшельники становились такими дикими, словно испокон веков вели свободную жизнь в глубине дремучего леса. Вид другого петуха становился для них сигналом к незамедлительной драке. Слегка растопорщив крылья, они распушали брыжи перьев вокруг шеи и набрасывались друг на друга, стараясь достать противника снизу.

По субботам и воскресеньям жители окрестных деревень хватали под мышки своих петухов, и, обмотав им головы тряпками, отправлялись в ближайший городок. Там стояло сколоченное из досок круглое строение, в котором вокруг небольшой арены амфитеатром располагались лавки. Петушиные бои длились по нескольку часов. Люди хрипли от непрекращающегося рева, а все разговоры в городке вертелись только вокруг петухов. Со временем любители убедились, что у петухов из питомника Рамона Эредиа нет равных во всей провинции Пинар-дель-Рио, и на них заключались пари с неимоверными ставками.

В сумерки, когда на арене под пальмовой крышей становилось темно и петухов охватывала сонливость, бои оканчивались. Хозяева птиц и зрители отправлялись в бары. Там, в разговорах, они еще раз испытывали пережитые волнения, потягивая банановое вино, баночное пиво, кока-колу либо апельсиновый сок со льда.

В один из таких вечеров, после заполненного боями дня, Рамон Эредиа встретил Хесуса Монтесино. Рамон стоял в баре «Пинаренья», опершись локтями о стойку и держа банку пива в руке, и слушал разговоры о петухах, когда на улицу вкатил автобус. Он пробежал фарами по тротуару и остановился перед входом в бар. Это был большой, старый междугородний автобус.

— Стоянка пять минут! — возвестил водитель и первым вошел в бар, сразу оказавшись лицом к лицу с Эредиа.

— Рамон! — раскрыл он объятия.

— Хесус! — ответил Рамон, снова принимаясь за пиво.

— Петухи обленились?

— Чего ради! — возмутился Рамон. — Дерутся как звери. Но аньон...

Водитель странно глянул на Рамона. Потом вежливо спросил, потянувшись к бутылке с лимонадом. — Аньон?

— Именно. У меня около дома растет аньон, старое дерево. Не успели плоды созреть, как ночью кто-то подкрался и сожрал половину.

— Соседи?

— Нет, птицы! Я подглядел прошлой ночью, когда они доедали оставшиеся...

— Слушай, старина, — мягко сказал Хесус, — а тебе это не приснилось?

— Может, и приснилось, — обиженно ответил Эредиа. — Только вот плодов нет как нет. Одни огрызки в траве.

— Но почем ты знаешь, что это птицы?

— Уверен. Хлопали крыльями среди листьев, а когда я стал кричать и кидать в них палки, сорвались всей стаей и улетели в лес.

— Не слышал я о таких птицах, — засомневался Хесус. — А как выглядят?

— Не знаю, — ответил Эредиа. — Ночи теперь темные, безлунные.

— Ну, коли уж случилось... — попытался утешать его Хесус, — чего уж теперь горевать.

— Ха! — возмутился Рамон. — Не горевать! У меня как раз дозревает нисперо...

— Простите, — вмешался кто-то из пассажиров автобуса.

— Пять минут прошло.

— Хорошо, хорошо, — бросил через плечо Хесус. — Успеем. — Он допил лимонад и положил на стойку два сентаво. — Ну, привет, старик, — попрощался он с Эредиа. — Недавай им себя сожрать.

Автобус с грохотом и лязгом отъехал, позвякивая стеклами и оставляя густой шлейф выхлопных газов. Через два часа, поздней ночью, он уже приближался к Пинару, столице провинции Пинар-дель-Рио. Хесус Монтесино, чтобы не уснуть за баранкой, забавлял беседой сидящего рядом пассажира.

— Знакомый из Пика-Пика говорит: там появились птицы, которые поедают фрукты.

— Надо же, — ответил пассажир, не видя в этом ничего особенного.

— Верно, верно, — продолжал Хесус, не отрывая глаз от шоссе, — но они делают это ночью.

— Правда? — вежливо удивился пассажир. — Говорите, в Пика-Пика? Смешное название.

— Я сам оттуда, — как бы мимоходом бросил Монтесино.

— Скажите пожалуйста, — отозвался пассажир и умолк.

Автобус уже въезжал в Пинар по улице, освещенной рядами неоновых ламп. Красные, желтые, белые и голубые надписи образовывали светящийся туннель, закрытый и сверху: яркие надписи висели и над проезжей частью. А под навесами и аркадами домов, несмотря на позднее время, еще множество людей раскачивалось в креслах-качалках, отдыхая после дневной жары.

Пассажир отправился в отель, но перед тем, как лечь, связался по телефону с ночной редакцией крупной гаванской газеты.

— А, это ты, Хосе! — раздался голос в трубке. — Как дела?

— Ночую в Пинаре, — ответил путешественник. — Завтра буду в редакции с репортажем. Спокойной ночи...

— И это все? Что-нибудь новенькое есть?

— Ну, так, самая малость, — зевая ответил Хосе. — В Пика-Пика птицы объели фруктовые деревья.

— Где? — удивился голос.

— В Пика-Пика. Ночные птицы, спокойной ночи...

— Ты, видать, перегрелся, — соболезнующе отозвался голос, и связь прервалась.

Журналист в Гаване работал до утра. Когда взошло солнце, он вышел из редакции и направился домой по приморскому бульвару Малекон, поглядывая на будто стеклянные волны, бьющие о бетонные плиты набережной, и на освеженные ночной прохладой небоскребы. Зашел в кафе, которое навещал ежедневно. Уселся на высокий табурет, поставил ноги на никелированную поперечину и, чтобы разогнать сонливость, закурил сигару.

— Вам, сеньор редактор, как всегда... — сказал хозяин бара, поставив перед ним чашечку кофе размером с наперсток.

Ему хотелось завести разговор, но, видя, что журналист одним духом проглотил содержимое чашечки и уже собрался выходить, он быстро спросил: — Что нового на белом свете?

Голова журналиста еще гудела от грохота печатных машин, в глаза — от недосыпу — словно кто-то песку насыпал. Чтобы хоть что-то сказать, он небрежно бросил:

— Да вот в Пика-Пика какие-то птицы ночью сожрали все фрукты. — Закусил сигару, скрывая улыбку, и исчез на улице.

Хозяин бара не знал что и подумать, но был уверен, что найдется кто-нибудь, кому стоит передать это сообщение. Через час в баре появился второй завсегдатай и из-под опущенного на нос сомбреро попросил кофе.

— Сеньор Фернандо! — обрадовался бармен. — Как вы думаете, — он сбавил голос до шепота, — почему в Пика-Пика птицы ночью склевали фрукты?

Чашечка кофе, которую посетитель поднес было ко рту, застыла в воздухе. Сеньор Фернандо откинул голову, чтобы из-под полей сомбреро глянуть на собеседника.

— Хм... — буркнул он. — Нельзя ли повторить?