Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1996 №11

Первое время я начал было отставать от намеченного графика. Пришлось экономить продукты: когда, к примеру, надо было съесть два сухаря, я съедал полтора... Да и потом, по опыту своих предыдущих экспедиций я знал, что вначале можно есть поменьше, потому как в тебе еще сохранились калории с Большой земли... Так что с продуктами у меня было все в порядке.

По пути мы, пятеро, общались друг с другом по рации — примерно раз в два дня. И знали, кто где находится. У каждого из нас было определенное время выхода в эфир. Так, однажды я узнал, что Роджерса постигла неудача: он сошел с дистанции, не дойдя до полюса каких-нибудь 150 километров, — не хватило продуктов.

Да я и сам хотел сойти — как раз на полдороге к полюсу. И Адаме тоже хотел. Тогда, помню, была жуткая пурга, ничего не видно на расстоянии вытянутой руки. Потом, к тому времени я до того вымотался, что уж думал — все, больше не выдержу: сердце остановится или кости таза разойдутся, или позвоночник треснет от такой нагрузки. Трое суток пролежал в палатке без движения. Но на четвертый день буря улеглась, и я потихоньку-полегоньку двинулся дальше. Кстати, Дэвид Адаме мне после сказал, что он решил идти дальше, чтобы, как говорится, не ударить передо мной в грязь лицом...

И вот до полюса осталось буквально рукой подать — меньше суток хода. Тогда Дэвид выходит со мной на связь и говорит: «Пропусти меня первым, а то, если ты вырвешься вперед, у меня потом будут проблемы со спонсорами — не дадут денег на следующие экспедиции».

А я знал, что у него и раньше были сложности с деньгами: ведь после успешного восхождения на Эверест обе его попытки достичь Северного полюса закончились неудачно. И спонсоры уже смотрели на него косо, с недоверием.

Затем Дэвид сказал: «Если я тебя обгоню, для меня это будет престижно». А я ему в ответ: «Хорошо, Дэвид. У тебя есть полтора-два часа — не больше...»

Этот разговор состоялся вечером 4 января. На другое утро встаю, как обычно, в шесть. Гляжу — к тому времени наши курсы почти сошлись, — Дэвид выходит из палатки, шатаясь, еле ноги передвигает. Тоже, стало быть, измотался! Последние, можно сказать, метры остались — а сил одолеть их уже нет. Я вижу его километров за пять. Вообще, должен заметить, в Антарктиде, когда не вьюжит, все видно как на ладони километров на двадцать — воздух сухой, прозрачный, потому как нет пыли, да и трубы не дымят... Словом, с точки зрения экологии, Антарктида — самый чистый континент на нашей планете. Во всяком случае, пока...

Идет, значит, Дэвид еле-еле, тащится, как черепаха. А я тем временем попил чаю, встал, собрался не спеша — и тронулся за ним следом. Через некоторое время смотрю — Дэвид стоит рядом с палаткой — и когда только разбить успел? — и машет мне руками. Он — у цели. Я делаю шаг... потом другой, третий... И вот мы уже обнимаемся. Мы — на Южном полюсе!

Господи, не верилось мне, неужели дошел?! Ведь я добрался до него за 59 дней, а шел фактически пять лет — начиная с девяностого года, когда вернулся из кругосветного плавания. Сколько сил потратил, пока говорил, убеждал всех, что мы, русские, в конце концов, должны быть там! А сколько денег на это ушло!..

На Южном полюсе я не увидел ничего необычного — только металлический флагшток высотой метра два, вроде вешки, с отметкой «90 градусов». И таких вешек в округе много — их приходится устанавливать на полюсе каждые два-три года: ведь ледник смещается за это время на двадцать-тридцать метров в сторону. И видно, как эти самые вешки тянутся вдаль — одна за другой...

А в трехстах метрах от полюса расположена Площадь Наций. Там стоят флаги стран — участниц международной программы мирного освоения Антарктиды: тринадцать стран — тринадцать флагов, в том числе и бывшего СССР. Нашлось там место и для Российского, трехцветного.

С Площади Наций я вызвал по рации американскую станцию «Амундсен-Скотт» — она стоит в трех километрах от полюса. И через некоторое время за мной приехал начальник станции. Он поздравил меня и повез в свои владения. Там меня накормили до отвала, а чуть погодя отвели в сауну. Когда в бане я взглянул на себя в зеркало, то пришел в ужас: на меня смотрело странное, истощенное, заросшее существо, с трудом напоминающее человека. Еще бы: ведь за этот переход я потерял в весе 13 килограммов.

Малость оклемавшись, я достал свой дневник, куда походя заношу разные мысли, сопровождая их рисунками, и записал:

«На подходе к Южному полюсу едва не погиб от истощения и холода. Болела спина и застудил почки. В первых числах января я все же добрался до него. Последнее время он владел моим воображением с не меньшей силой, чем Эверест, мыс Горн или Северный полюс...»

Итак, Федор Конюхов успешно завершил гонку к Южному полюсу 5 января, разделив, таким образом, третье место с Дэвидом Адамсом; первым и вторым в этом состязании, соответственно, были Борг Осланд — он дошел до цели за 45 дней и Марек Каминский — ему на это понадобилось 55 дней.

Однако антарктический супермарафон для Конюхова на этом не закончился. 6 января он вернулся на Пэтриот-Хиллз. И там...

— Мне сказали, что от спонсоров на мой счет в Чили поступила часть денег, которую я недополучил еще тогда, перед стартом, в Пунта-Аренасе. Представляешь мое состояние? Я и после Южного полюса-то был счастлив безмерно. А эта новость еще больше окрылила меня, придала сил... Вместе с этими деньгами у меня появилась возможность осуществить давнюю свою мечту — рискнуть и сделать то, что до меня в истории освоения Антарктики еще не удавалось никому, — взойти на массив Винсона, самую высокую точку в Антарктиде — 5140 метров. Теперь я мог спокойно оплатить перелет к подножию вершины и обратно — на Пэтриот-Хиллз...

В самом деле, затея была дерзкая — и казалась неосуществимой. Во всяком случае, Анна Киршоу, директор авиакомпании «Адвенчер-Уок-Турс» и начальница базового лагеря «Пэтриот-Хиллз», — а она повидала на своем веку немало смельчаков — так прямо и сказала Федору, еще в Пунта-Аренасе, когда он было заикнулся насчет массива Винсона: «Многие к этому стремились и раньше. Ты сперва до Южного полюса дойди, а там будет видно...»

Стремился к этому и ныне покойный Ноэми Уэмура, на которого Федор Конюхов долго равнялся. Правда, он хотел сначала взойти на массив Винсона — это как раз в горах Элсуэрта — по северному склону, спуститься по южному и затем идти дальше к полюсу. Однако замыслам отважного японца не суждено было осуществиться.

Как, впрочем, теперь не вышло задуманное у Осланда, Роджерса и Каминского — продолжить одиночную гонку через Южный полюс к американской станции Мак-Мердо, расположенной на противоположном берегу Антарктиды — на острове Франклина...

— В общем, я не мог упустить эту возможность, — подумав немного, признается Федор. — Такое, я чувствовал, бывает только раз в жизни. Я понимал — если отступлюсь, то потом никогда не прощу себе этого. Хотя сомнения, конечно же, были. И колебания тоже. А тут еще пришло сообщение из Российского посольства в Чили — надо было спешно возвращаться в Пунта-Аренас и оттуда как-то добираться до Талькауано, потому что «Крузенштерн» ожидался там со дня на день...