Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1989 год

Но о мировом рынке новозеландцы вроде бы и не мечтали. Помог случай. В 1952 году Маклоклин отправил в Англию большую партию лимонов на пароходе. В свободный уголок трюма он поставил то, что оказалось под рукой,— десять ящиков китайского крыжовника. Забастовка лондонских докеров задержала разгрузку судна на целых пять недель. Лимоны превратились в желтую кашу. А киви хоть бы что! Десять ящиков быстро разошлись, и английские торговцы запросили еще.

Чин крыжовника, пусть и китайского, по мнению плантаторов, не соответствовал необычайным достоинствам нового сорта и мог стать препоной его популярности. Он вполне заслужил название позвучнее. Решили воспользоваться именем знаменитого аборигена Новой Зеландии — нелетающей птицы киви-киви, шутливого самоназвания новозеландцев.

Киви стал украшением ресторанных меню и неспешно завоевывал все новых поклонников в Европе и Америке. Настолько неспешно, что еще в 1976 году могло произойти то недоразумение на таможне, с которого мы начали рассказ. Зато к концу семидесятых годов начался подлинный бум: европейцы и американцы наконец распробовали киви, он перестал быть ресторанной диковинкой и прочно вошел в список привычных ягод. Японцы оценили киви позже других, но он им так полюбился, что теперь они опередили все страны в пристрастии к новозеландской новинке. Новозеландцы остаются главными поставщиками киви, но теперь каждый десятый плод выращивается в Калифорнии. Вернулись ягоды и в Китай: там селекционеры пробуют вырастить плод с рубиновой мякотью. Обзавелись своими плантациями японцы, французы, итальянцы. Существуют посадки киви и на юге нашей страны, в районе Батуми, но что-то не случалось нам видеть эти ягоды хотя бы на рынке.

Старый фермер-миллионер Джеймс Маклоклин спустя почти шестьдесят лет все так же верит в плоды с изумрудной мякотью:

— Киви стал благословением божьим для нашей страны. Все равно что нефть для шейхов. Нежданное счастье, помогающее укрепить экономику Новой Зеландии. Возьмите, к примеру, участок в сто акров. Как ни бейся, как ни потей — больше тридцати тысяч долларов в год из него не выколотишь. А вырасти киви — миллион в кармане!— говорит Маклоклин.

Сбор плодов киви для новозеландцев общенациональное событие. К тысячам и тысячам работников присоединяются многие горожане, студенты, школьники. В это время население Те-Пуке, признанной «столицы киви», увеличивается вдвое. Хранят и перевозят плоды крайне бережно: в ящиках с ячейками, совсем как яйца! При температуре ноль градусов киви сохраняется — такой же вкусный и ароматный — не менее полугода, а в домашнем холодильнике — многие недели. Это важно: такую массу плодов одним махом не развезти в тридцать стран!

За последнюю тысячу лет люди избрали в свой постоянный рацион всего несколько десятков плодов из тысяч, предлагаемых природой. «Обезьяньи персики» оказались в числе этих избранников. И если верить, что в каждом плоде киви таится по солнечному зайчику, в прошлом году таких солнечных зайчиков было выпущено на волю ни много ни мало — целый миллиард.

В. Гладунец

С тех пор, как наш журнал в 1984 году рассказал о Дональде Перри (См. «Гнездо со спальней и кухней», «Вокруг света» № 1 за 1984 г.), этот американский натуралист успел опубликовать книгу «Моя жизнь в кронах тропического леса», получить докторскую степень и заслужить славу «импресарио лесных вершин». А в декабре прошлого года Перри, не побоимся высоких слов, положил конец эпохе кустарного изучения тропического леса. Дело, начатое им больше десяти лет назад, завершилось созданием передвижной подвесной лаборатории в гуще экваториального леса в Коста-Рике.

Свое призвание Перри обнаружил случайно. В бытность студентом он не мечтал ни о каких вершинах, кроме академических. И снизу вверх смотрел на своего приятеля Джона Уильямса, который отваживался летать на дельтаплане. Но однажды того угораздило рухнуть с небес на верхушку сосны. Не калифорнийской великанши, а обыкновенной. Но Перри она показалась Эйфелевой башней! Однако друга надо было вызволять. Дональд запасся веревками, мысленно распрощался с жизнью и полез вверх. И чудо: он не только добрался до незадачливого дельтапланериста — на вершине вдруг сгинул страх. Глядя на мир сверху, Перри ощутил себя на высоте так уютно, будто век лазил по соснам. То же чувство свободы он испытал год спустя — уже на вершине пятидесятиметрового дерева во время экспедиции на берега Амазонки.

Перри «заболел» тропическим лесом. В следующие годы он освоил приемы верхолазов, научился пользоваться альпинистским снаряжением — кошками и жюмарами (зажимами с антипроскальзывающим устройством). Ему же пришло в голову применить арбалет, чтобы с помощью стрелы перебрасывать через высокие сучья сперва леску, затем толстую бечевку и наконец — канат. Со временем Перри обосновался в кронах всерьез — месяцами жил в пологе костариканского леса, построив на головокружительной высоте «гнездо со спальней и кухней». От дерева к дереву отважный биолог передвигался по многочисленным канатным дорогам.

Рассказы Перри и сделанные им снимки стали сенсацией. Разом устарели прежние способы изучения тропического леса — оглядывать упавшие деревья, наставлять телескоп на вершины. И хотя некоторые американские ученые язвили: где, дескать, научные плоды похождений Перри? — в Западной Европе первый житель тропических крон вошел в десятку популярнейших путешественников 1983 года. А мнение большинства биологов выразил профессор Гарвардского университета Эдвард Уилсон: «Будь мне на тридцать лет меньше, я бы болтался на канатах вместе с Перри!»

Десятки энтузиастов последовали опыту «шалопая» Перри. Молодые ученые учились орудовать самострелами, лазить по канатам, строили лесенки и мостики. Но не так-то просто превратить вершины в безопасный парк с аллейками и лавочками. Мало того, что непрочные сооружения уродуют лесной полог, они разваливаются при первой же буре. Три года назад самодельный мостик подвел одного английского орнитолога — в венесуэльском лесу он расшибся насмерть.

Сам Перри не раз повторял, что лазить по деревьям — дело опасное. Ствол кишит ядовитыми существами: скорпионами, осами, змеями. Даже опытный верхолаз может погибнуть, доверившись ветке, незаметно надломленной лианами или весом разросшихся растений-паразитов. Однако сколько первопроходческой поэзии во всех этих канатах и арбалетах, лестницах и мостиках, в гнездах-домах в кронах!

Перри загорелся новой идеей. Изобрели же батискаф для морских глубин, и какие горизонты он открыл! А для зеленых вершин нужно нечто похожее. Что-то вроде воздушного шара? Или фуникулера? Или лифта? Или фуникулера-лифта? Словом, надо строить маневренный подвесной трамвайчик!