Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1989 год

— Мы стараемся разрушать нашу природную изоляцию,— улыбнулась Главчева.

Тогда же мы узнали, что до недавнего времени, когда существовал Смолянский округ, у него были дружеские отношения с Дагестаном. Два горных района, много похожих проблем в хозяйстве — контакт был явно полезным. Но в связи с новым административным делением (Смолян теперь — центр общины, входящей в Пловдивскую область), он «получил» в друзья город Бельцы в Молдавии. Не отвергая контактов с новыми партнерами, смоляне не хотят терять связей с Дагестаном. «Дружат ведь люди, а не административные единицы»,— говорят они.

— Горцы знают цену дружбы,— вступил в беседу Никола Дамянов.— Сколько веков отстаивали мы свою независимость! Но всегда будем помнить, что освобождение Смоляна, пусть и не окончательное, пришло вместе с бригадой казаков генерала Черевина...

Наш разговор был прерван (а может, своеобразно продолжен?) появлением полной русоволосой женщины. Она не вошла, а почти вбежала в кабинет, бросившись к Руске Главчевой со словами:

— Серебряная медаль!

Главчева засмеялась, довольная, и, повернувшись к нам, пояснила, что пловчиха из Смоляна только что завоевала награду в Сеуле. (В те дни проходили Олимпийские игры.) Потом сказала:

— Познакомьтесь. Елена Александровна Петрова, работает в Общенародном комитете болгаро-советской дружбы.

Я спросила Елену Александровну, как она оказалась в Смоляне, и услышала довольно-таки обычную ныне историю. Жила и училась в Ленинграде, в Горном институте. В институте же познакомилась со своим будущим мужем — болгарином. Долгое время они работали в Горубсо — Горнорудном болгарско-советском обществе, потом принимали участие в создании регионального вычислительного центра. Двое сыновей выросли у Елены Александровны, один окончил художественное прикладное училище, сейчас в армии; другой учится в Софии, будущий программист. Вот уже тридцать лет живет Елена Александровна в Смоляне и, естественно, считает его своей второй родиной.

— Знаете,— поддержала нашу беседу Руска Главчева,— советую вам съездить для начала в окрестные села. Там вы прикоснетесь к истокам нашей культуры и тогда лучше поймете и почувствуете наш город.

Село Широка-Лыка со всех сторон окружено горами. Оно лежит в излучине реки («лыка» по-болгарски — это изгиб, излучина), каменные мостики с деревянными перилами перекинуты через речку, и тропки на том берегу уводят на крутые склоны, поросшие черными елями. Широка-Лыка называют еще «деревней семи мостов». Когда-то половина ее жителей были пастухами, а половина — строителями.

Вот и первый дом при въезде в село принадлежал семье пастуха; дому двести с лишним лет, но он так хорошо сохранился, что потребовалось только реставрировать кое-какие деревянные детали, и он снова стал живым и обитаемым. Сначала здесь размещалось музыкальное училище, а в 1979 году, когда училище переехало в новое, специально для него построенное здание, в доме пастуха открылся этнографический музей.

Все это мы узнали от Николы Гёчева. Он родом из Широка-Лыки, теперь на пенсии и вот присматривает за домом-музеем, охотно рассказывает приезжим о прошлой и настоящей жизни своего села.

Дом пастуха стоит на склоне горы, у дороги; высокий, сложенный из камня нижний этаж придает дому сходство с башней, но это впечатление тут же разрушают выступающие на высоте эркеры — беленые, отделанные темным деревом, с небольшими окошками, которые смотрят на речку, лес, горы.

Родопский дом... Если я берусь добавить несколько слов к тому, что уже написано о нем, то лишь потому, что своими глазами видела родопские дома и в Широка-Лыке, и в селе Могилице, и в городке Чепеларе, и в старых кварталах Смоляна — все они очень разные и вместе с тем очень похожие. Было время, когда человек уходил в горы, спасаясь от завоевателей, и строил каменную жилую башню-квадрат с маленькими окошками, чтобы чувствовать себя в безопасности. Впоследствии дом расширялся, сохраняя неприступность,— низ оставался каменным. И так как земли было мало, дом на высоте обрастал эркерами. Эркеры — характерная деталь родопской архитектуры. Со временем стал расширяться и нижний этаж — за счет внутреннего дворика. Человек словно пленил частичку окружающего пространства, огородил ее высокими стенами, привязал к своему дому. Во дворе шла вся хозяйственная работа, оттуда был вход и в нижний этаж, и наверх. Двор постепенно стал центром жизни, и тогда в верхних этажах стали расти кьошки — нечто вроде застекленных террасок. Кьошк — тоже характерный элемент родопского дома, показатель благосостояния хозяина. Крыши, крытые «тикли» — серыми пластинами сланца, завершали ломаный рисунок верхних этажей. Возведенный в горах, родопский дом всегда оставался домом, про который горец мог сказать: «Мой дом — моя крепость».

Никола Гёчев распахнул дверь...

Первый этаж, полутемный, с каменным полом,— хозяйственный, здесь держали скот, инвентарь и разную утварь; второй этаж — жилой. Деревянный пол, деревянный потолок, широкие деревянные рамы. В окне застыли далекие ели. Солнечный свет ложится бликами на темное дерево, на яркие ковры из овечьей и козьей шерсти, покрывающие пол и лавки. Тепло и уютно кажется в этих строгих стенах.

Никола Гёчев знает, как жили люди в этом доме, любит их, каждая деталь быта ему памятна. Он показывает кухню с очагом; здесь же подвешена люлька, стоят металлические кувшины и деревянные ведра; на столе — деревянные ложки, деревянная резная печать с крестом и словами «Иисус Христос»: этой печатью метили хлеб...

Очаг в доме был один. Поэтому и потолки низкие, и открыты двери в гостиную, где стоял мангал с угольями. А на третьем этаже и вовсе было прохладно: там, в маленьких комнатках, дочери пастуха хранили приданое. На расписной сундук клали сотканные ими «халишита», «китеники», «козяци» — одеяла, паласы, подстилки, пока не упрутся в потолок.

— Мастерицы наши женщины были, какие мастерицы...— разволновался Никола Гёчев.— И все сами делали, с любовью. Посмотрите на их одежду.

Гёчев показывает вышитые передники.

— У молодой девушки передник желто-красной расцветки, это цвета восхода, ей еще жить и жить! У молодой женщины — оранжево-зеленый, это расцвет жизни, а у старой — желто-черный, это цвета заката...

И в женской, и в мужской пастушьей одежде ощущается славянское влияние. До сих пор в Родопах бытуют и славянские названия, связанные с ткацким ремеслом: вретено, гребен, кросна... Как все-таки упорно сохраняли горцы-болгары свои традиции, свой язык. Этнографы в Смоляне рассказывали, что в захоронениях времен османского владычества находят камни с вырезанным крестом. Ставить такие памятники было невозможно, но важно было передать, что дух народа не сломлен...