Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1989 год

Поначалу сотрудникам музея, привычным к размеренной работе в белых халатах, на рынке пришлось туго. Ведь они рыбу видели на картинках и фотографиях, знали ее по блеклым от времени заспиртованным экземплярам. То ли дело горящие всеми красками, а иногда еще живые, трепещущие рыбины! К примеру, что делать на рынке главе отдела ихтиологии Герету Нельсону со своим уникальным умением по скелету анчоуса угадывать океан, где тот родился? С книжными знаниями в суматохе и спешке рынка ученые не раз становились в тупик.

В первые ночи «рыбной ловли» ихтиологов восхитили знания торговцев. То, что далось молодым ученым годами студенческой зубрежки, было нипочем матерым продавцам — названия так и отскакивали у них от зубов. Но постепенно ихтиологи приходили в ужас: названия-то произносились вроде бы те же, знакомые по учебникам, только относились они совсем к другим рыбам! В наименованиях царила полнейшая неразбериха. Кроме произвольных названий, бытуют несколько наименований на все случаи жизни — десятки видов называются одинаково, дабы покупателя не путать. А некоторые продавцы нарочно манипулируют названиями — чтобы провести простаков. И сколько жаргонных наименований, которые проникают на этикетки, а потом и в ресторанные меню!

Отношения с торговцами непростые. Чаще добродушные: «Ну-ка, ну-ка, держу пари, что вы на этот раз не угадаете, что это за рыбешка!» Но бывает и другое: «Опять черт принес музейных крыс!» Это в тех случаях, когда торговец словчил, выставил ложную этикетку и завысил цену, а ихтиолог простодушно поправил его, забыв, что оптовый покупатель стоит рядом и мотает на ус.

В лаборатории музея ценную находку фотографируют, различными способами отделяют мясо от скелета. Затем просушенный костяк отдают на сутки жучкам-кожеедам — они подъедают остатки мяса. После этого жучков уничтожают раствором, чтобы они не сгрызли хрящи и скелет не развалился. В отличие от других позвоночных рыбы растут почти всю жизнь. И поэтому всякий уважающий себя музей стремится иметь множество разновозрастных скелетов каждого вида.

...И глядя на бесчисленные экспонаты отдела ихтиологии (а сколько еще в запасниках!), пусть попробует кто-нибудь из посетителей догадаться, что все это приобретено на соседнем рынке!

В. Гладунец

По материалам зарубежной печати

Продолжение. Начало см. в № 6.

Отшумев, буря унеслась, и утро встретило нас безоблачным и невероятно синим небом. Местечко, куда мы прибыли, называлось Иреву-Куа, что на гуарани означает «владения грифов». Наш хозяин Неньито и его жена Долорес владели небольшим домиком в городке Росарио, но они редко бывали там с тех пор, как Неньито получил от правительства в концессию этот лесозаготовительный участок. Супруги жили здесь уже несколько сезонов. Однако домик был не очень-то благоустроен. На окнах не было противомоскитной сетки, в доме — почти никакой мебели, а возле него — ни бананов, ни папайи. Долорес готовила на костре и обходилась без холодильников. Невзгоды лесной жизни уже наложили свой отпечаток на ее красивое, с правильными чертами лицо. К тому же зубы женщины были в ужасном состоянии, длинные черные волосы не причесаны, одежда неряшлива. Поверх длинных брюк, защищавших от укусов насекомых, она носила юбку, считая, по-видимому, отсутствие этой части женского туалета верхом нескромности. Тем не менее Неньито и Долорес являли собой счастливую, жизнерадостную и чрезвычайно гостеприимную пару. Их дом, заявили они, будет и нашим столько, сколько мы пожелаем.

Лесная усадьба новых знакомых состояла из нескольких построек, соединенных крытыми верандами. В них разместились кухня, где всегда горел костер, кладовая, приютившая нас в первую ночь, и хозяйская спальня. В одном из флигелей была комната для двух юношей-индейцев, к ней примыкал курятник, служивший еще и складом для разных вещей, который позже стал нашей спальней. В небольшом огороде Неньито выращивал маниок и кукурузу. Крутая тропинка спускалась от построек к вздувшейся коричневой реке, а с противоположной стороны, за огородом, начинался лес.

Первое же утро подарило нам изумительное зрелище: на очищенной от леса площадке вокруг дома поднялась настоящая «метель»... из бабочек. Их было так много, что, взмахнув сачком, я поймал штук тридцать или сорок. Все они принадлежали роду катаграмма: великолепные создания с радужно-синими передними крылышками и пурпурными задними, украшенными снизу желтыми фосфоресцирующими «иероглифами».

Известно, что бабочки мигрируют в поразительном количестве на огромные расстояния. Знаменитый американский зоолог Биби наблюдал однажды фантастический перелет бабочек через Анды, когда за секунду мимо него пролетала по крайней мере тысяча этих насекомых, и так продолжалось без остановки несколько дней кряду. То же самое отмечали многие другие путешественники и натуралисты. Но здесь, в Иреву-Куа, бабочки никуда не летели, они просто порхали на поляне вокруг хижины. Интересно, что ни в лесу, ни ниже, по реке, не было видно ни одной бабочки. Вскоре мы обнаружили, что можем предсказывать их появление: они прилетали всегда после сильной грозы, когда небо было уже чистым, а солнце жгло так, что на камни у реки нельзя было ступить босиком.

Нигде больше мне не приходилось видеть ни такого количества, ни такого разнообразия этих насекомых, и я решил в свободные часы заняться их коллекционированием.

Самая крупная и самая осторожная из всех местных бабочек жила в лесу. Размах ее крыльев превышал десять сантиметров. Принадлежала она великолепному роду морфо и, подобно всем другим бабочкам этой группы, обладала изумительной сверкающей сине-голубой окраской.

Есть очень простой способ поймать морфо. Профессиональные охотники за бабочками ловят их на приманку, чаще всего — на смесь сахара с навозом. Здесь же этого не требовалось, так как в лесу повсюду росли дикие апельсиновые деревья и на каждом шагу попадались их горькие плоды, гниющие на земле. Бабочки, почти всегда парами, садились на них пососать забродивший сок. Тут-то их и можно было пленить, но даже в такой простейшей ситуации приходилось быть осмотрительным, подкрадываться осторожно и точно рассчитывать решающий бросок.

Однако не все бабочки были вегетарианками. Однажды, когда я гулял по лесу, до меня вдруг донесся отвратительный тлетворный запах. Поискав вокруг, я нашел разлагающийся труп крупной ящерицы, почти полностью скрытый под массой бабочек, трепещущие крылышки которых украшал волнистый рисунок черного цвета. Бабочки были так поглощены своей ужасной трапезой, что я ловил их без труда, беря за сложенные крылья двумя пальцами.