Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 2009 год

В неокатастрофизме — так называется обновленная теория Кювье — очень много предположений, не имеющих пока фактических доказательств. Если существование эпох мощного вулканизма не подлежит сомнению, ведь они оставили однозначные следы в земной коре, то доказать падение астероида и особенно точное время этого падения нелегко. Кроме того, в обоих случаях чрезвычайно сложно установить, как именно последствия катастрофы привели к вымиранию видов. Нет пока объяснения и тому, что некоторые крупные катастрофы (например, базальтовые излияния на территории Южной Америки и Африки 130 миллионов лет назад) не привели к массовой гибели живых организмов. Не для всех крупных вымираний в истории Земли (их насчитывается шесть) удалось отыскать катастрофические причины — вулканические, космические или какие-то другие. Из-за недостатка фактов еще трудно судить, насколько сильно влияние катастроф на эволюцию жизни, однако ученые, даже те, кто поддерживает неокатастрофизм, согласны в одном: и самая разрушительная из древних катастроф не смогла уничтожить земную жизнь полностью. Всегда оставался кто-нибудь, кто давал начало новым обитателям планеты.

Андрей Журавлев

Рис. Антона Батова

В 1567 году испанский король Филипп II отправил в Нидерланды армию герцога Альбы с целью навести порядок и покарать протестантов. Однако эффект оказался прямо противоположным — разразилась Нидерландская буржуазная революция, известная также как Восьмидесятилетняя война. В ходе этого конфликта Испания утратила свою гегемонию в Европе, а ее бывшая колония стала могущественным государством, первой европейской буржуазной республикой Нового времени. Несмотря на то что Голландия была великой державой совсем недолго, она сыграла важнейшую роль в истории, став колыбелью западного либерализма.

На эшафот, воздвигнутый на центральной площади Брюсселя, 5 июня 1568 года молчаливо и с достоинством взошли двое осужденных. Жители города были привычны к казням — не далее как 1 июня по приказу герцога Альбы, испанского наместника, были казнены сразу 22 дворянина. И все же эта казнь обратила на себя всеобщее внимание.

44-летний Филипп де Монморанси, граф Горн, принадлежал к высшей знати. Адмирал, статхаудер Гельдерна, кавалер ордена Золотого Руна. Мало кто в Нидерландах мог сравниться авторитетом с графом Горном. А единственный, кто его превосходил, был второй приговоренный — живая легенда. 46-летний Ламораль, граф Эгмонт, был величайшим из полководцев своей эпохи. Именно он разгромил французов в битвах при Сен-Кантене и Гравелине десятилетием раньше, позволив Испании стать гегемоном в Европе.

И вот эти двое были приговорены судьями короля Филиппа и герцога Альбы к казни за государственную измену. Мольбы их жен о королевском суде остались неуслышанными, и даже заступничество дяди короля, императора Священной Римской империи, не помогло двум вельможам.

При этом и Эгмонт, и Горн хранили верность католической вере и испанскому королю и сдались на суд герцога Альбы добровольно в обмен на обещания справедливости и милосердия. Их смерть обезглавила умеренное крыло нидерландской оппозиции, желавшее компромисса с испанскими властями, а сторонники вооруженного сопротивления получили доказательство того, что вести переговоры с испанцами бесполезно. Так началась Восьмидесятилетняя война.

Под одним венцом

Что же привело к политике террора герцога Альбы, и как Нидерланды, или Нижние Земли, вообще оказались под властью Испании ?

В XIV—XV веках земли между Священной Римской империей и Францией стали понемногу объединять под своей властью бургундские герцоги, желавшие контролировать один из центров ремесла и торговли в Европе. Самой богатой из нидерландских провинций была Фландрия, и поэтому иностранцы долго называли всех нидерландцев фламандцами. Будем для простоты употреблять этот термин и мы.

После смерти знаменитого бургундского герцога Карла Смелого его дочь и наследница вышла замуж за императора Максимилиана I Габсбурга, а сын от этого брака, Филипп Красивый, женился на испанской королеве. Так Голландия и Испания оказались «под одним венцом».

Отпрыск короля Филиппа, Карл V Габсбург, которому предстояло стать, пожалуй, самым могущественным монархом за все Новое время, родился и провел юность как раз в Нидерландах, в городе Генте, и когда в 1516 году он унаследовал испанский престол, это известие весьма обрадовало его земляков. Им казалось логичным рассчитывать на благосклонность «своего» государя, который через три года стал еще и императором Священной Римской империи. И в какой-то степени эти надежды оправдались.

Проведший всю жизнь в разъездах, Карл неизменно находил время, чтобы заняться делами малой родины. В частности, он заставил французского короля отказаться от всех прав на Фландрию, подчинил еще несколько областей на севере и подписал в 1549 году указ, по которому 17 провинций объявлялись единым целым и должны были наследоваться монархами только вместе.

Хотя общие для всех Нидерландов Генеральные штаты собирались к этому времени уже почти 80 лет, впервые эти земли были объединены юридически, а Карл V добавил к своим многочисленным титулам звание Heer der Nederlanden — «владетеля Нижних Земель». С этих пор каждой из провинций управлял специальный представитель короля — статхаудер (или, в старой русской традиции, штатгальтер — «держатель государства»), но Генеральные штаты при этом продолжали регулярно собираться и, обладая весьма широкими полномочиями, утверждали новые налоги, королевские объявления войны и заключение мирных договоров. Неудивительно, что их участники мало-помалу начинали чувствовать общность интересов. Короче говоря, управлять централизованным районом оказалось, конечно, легче, но вместе с тем мудрый Карл, сам того не осознавая, заложил под испанской властью бомбу замедленного действия.

До поры до времени никаких серьезных проблем не возникало, хотя бы потому, что под властью Габсбургов Нидерланды вполне процветали. Достаточно сказать, что они в виде налогов приносили империи вдвое больше, чем все золотые и серебряные рудники Америки вместе взятые, и при этом не разорялись, оставаясь самой богатой областью Западной Европы .

Главным товаром и залогом благосостояния всех 17 провинций были ткани. И тут, конечно, нахождение в составе одного государства с Испанией и Германией играло нидерландцам только на руку. Поступавшая с Иберийского полуострова шерсть не облагалась пошлинами, и сотканные из нее ткани оказывались довольно дешевыми, а следовательно, рентабельными. Кстати, именно конкуренция фламандских производителей свела на нет испанское сукноделие, так и не дав ему развиться.