Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 2009 год

К 50-летию битвы при Уверо в поселке отремонтировали дом культуры имени кубинской поэтессы Мирты Агирре. Перед входом установлены мощные колонки, из которых льется сальса. Затем сальса прерывается, и женский голос сообщает, что в 21.00 состоится театрализованное представление. По этому же поводу трое гуахиро уничтожают с помощью мачете траву вокруг памятника погибшим.

Пока в шиномонтаже клеили заплатки на колеса, мы посидели в клубе на репетиции любительского театра — ставили, вы не поверите, «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. Когда мы уезжали, динамики надрывались вслед: «Дорогие русские друзья, мы будем ждать вас в нашем клубе в девять». В девять мы уже были далеко от Уверо и все еще очень далеко от места назначения. Когда к концу шестого часа езды с черепашьей скоростью в непроницаемой темноте показались огни Сантьяго, мы чувствовали себя примерно так же, как участники экспедиции на «Гранме» после высадки.

Музей в Ла-Плате посвящен первой победе партизан в январе 1957-го

Партизанскими тропами

До революции в горах отсутствовало какое-либо дорожное сообщение, что было незамедлительно исправлено после ее победы: асфальтированные трассы пролегли в самое сердце Сьерра-Маэстры. К штабу повстанцев у подножия самого высокого пика Кубы Туркино (1974 метра) по самому крутому в стране шоссе с уклоном 45° можно почти вплотную подъехать на машине. В отличие от прибрежного шоссе жизнь вдоль дорог между населенными пунктами чрезвычайно бурная. Малое количество автотранспорта компенсируется наличием огромного количества лошадей, велосипедов и самодельных колесных агрегатов, приводимых в движение мускульной силой человека. Толпы людей стоят на автобусных остановках. Ими руководит человек в форме горчичного цвета, в обязанности которого входит останавливать попутки с голубыми номерами и подсаживать в них в порядке очереди. Самые нетерпеливые идут пешком, и вереницы пешеходов растягиваются на километры. В придорожных поселках у каждого дома, как правило, кто-нибудь да сидит в обязательном кресле. В такой ситуации дорожные указатели, конечно, излишни. Всегда есть у кого спросить дорогу.

Если сидит старик на крылечке, то он непременно встанет, возьмет палочку, подойдет, с трудом переставляя ноги: «А? Санто-Доминго? Все время прямо». Сложность в том, что через 500 метров дорога, как правило, упирается в Т-образный перекресток. Выбираем наугад. Кричу из окна: «На Санто-Доминго правильно едем?» — «Нет, любовь моя, это совсем в другую сторону». («Любовь моя», «жизнь моя» — обычные на Кубе обращения к незнакомым людям, а все-таки приятно.)

В Санто-Доминго, откуда до штаба нужно подниматься пешком, никого не было видно: жители ушли в горы собирать кофе. Даже музей, как ни странно, оказался заперт на замок. Записка на двери ничего не прояснила, в ней значилось через запятую: «Гранма», 26 июля, победа, да здравствует Фидель». Пока мы стояли в замешательстве, на тропинке показались двое «монкадистов» в полной форме, но босиком. Ботинки они несли в руках, потому что «жалко, в них только в школу ходить». Следуя за босыми «октябрятами», мы набрели на бюст Хосе Марти — он скромно и органично стоял прямо на земле в окружении папоротников и поедавших их коз. Бюст, как мы уже знали, предвещал государственное учреждение. На этот раз им оказался пионерский лагерь. На входной двери в один из дощатых корпусов внутри большого красного сердца было детской рукой написано: «Твое будущее — Революция». Под надписью бродили черные свиньи. Пионеров мы не обнаружили, зато встретили маму «октябрят». Она-то и открыла нам музей, предупредив: «Я не гид, я просто здесь убираю».

Впрочем, после третьего посещения каждый смог бы провести экскурсию по каноническим экспонатам любого кубинского музея. Фотографии: сначала жизнь крестьян, рабочих, городских низов до революции — эксплуатация, болезни, безграмотность. Карта: красным жирным пунктиром обозначена траектория «Гранмы» — колонны Фиделя, других защитников революции. Снова фотографии: Фидель выходит из тюрьмы, Фидель в мангровых зарослях, другие товарищи. Личные вещи: фляга (всегда одинаковая, американского образца), чьи-нибудь часы, часто фотоаппарат. Оружие: от двух до пяти полуавтоматических винтовок «Винчестер», иногда системы «коктейль Молотова» или самодельные мины. (Мины, кстати, по признанию все того же честного Че, срабатывали в редчайших случаях.) Обязательно макет местности с крошечными картонными домиками, малюсенькими пальмочками и бумажными стрелками. Для предметного наполнения экспозиции в углу принято ставить большую деревянную ступу, в которой крестьяне до революции очищали кофейные зерна от шелухи с помощью песта весом в несколько килограммов. Такими ступами они пользуются и сегодня.

Из поселка Санто-Доминго мы еще три километра пешком поднимались в гору до генерального штаба повстанцев «Ла-Плата». На втором году партизанщины барбудос тут обустроились основательно. Музейный комплекс «Бастион революции» включает, помимо десятка жилых домиков, лепящихся по скалам, швейную мастерскую для пошива партизанской формы, дом Фиделя, собственно музей (в точности повторяющий вышеописанный) и радиостанцию, которая начала вещание 24 февраля 1958 года.

Из революционной теории

А был ли мальчик?

Кубинскую революцию с полным правом называют первой «медийной» революцией ХХ века — никогда ранее ни одно социальное движение не располагало столь широким арсеналом СМИ. Начать с того, что Куба, будучи «придатком» США, обладала развитой системой медиатехнологий. В 1867 году, например, обе страны связала посредством подводного кабеля одна из первых в мире и первая в Западном полушарии телеграфная линия. К концу 1950-х на Кубе имелся как минимум один телевизор на каждые 25 человек, 30 ежедневных газет и 575 000 радиоприемников (по одному на каждого третьего жителя).

Барбудос умно использовали медийный ресурс. Из самых высоких и труднодоступных гор в стране ежедневно звучало: «Это «Мятежное радио», голос Сьерра-Маэстры». Для повышения рейтинга в эфир выпускались музыкальные номера наскоро сколоченного «Мятежного квинтета». Одновременно выходила газета «Свободный кубинец», а в горы к партизанам то и дело наведывались журналисты. Автора первого интервью с повстанцами (17.02.1957), репортера «Нью-Йорк таймс» Герберта Мэтьюса, называют «человеком, который изобрел Фиделя». Знаменитая публикация, облетевшая мир, опровергла информацию об окончательном разгроме повстанцев и сформировала романтический образ героев-барбудос. Правда, неизвестно еще, кто его «изобрел» — команданте тогда переиграл Мэтьюса: желая создать иллюзию мощной группировки, он заставил своих 18 бойцов проходить между деревьями по нескольку раз, чтобы казалось, будто их гораздо больше. Несомненно одно: во многом благодаря медийной практике возник миф о том, как отважные борцы за свободу победили целую армию тирана. В действительности роль партизанской войны в победе революции сильно преувеличена: по последним подсчетам, за два года боевых действий погибло в общей сложности не более 3000 человек с обеих сторон.