Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 2007 год

Да, не знаю, как самым глухим деревням на островах, а крупным анклавам, таким, как Николаевск, все же, видимо, не сохранить своей патриархальной чистоты в глобализирующемся мире. В мире, где все общаются со всеми… Размышляя об этом, я и сам не заметил, как наш устрашающих размеров джип (на Аляске считается: раз тут земля сильных мужчин, габариты автомобилей должны быть соответствующими, так что даже в арендных конторах мало- или среднелитражку вы не наймете ни за какие деньги), окончательно соскользнув с «мелеющего» горного хребта к пологому океанскому берегу, добрался до «пределов кенайской суши». Перед нами в матовом северном небе сверкали — под стать ему по колориту — неоновые буквы Homer Ferry Station, «Паромный причал города Хомер». До отхода большого теплохода, одного из двух, выполняющих тут роль челноков на линии Хомер — Кадьяк (идти приходится по открытому океану, который, хотя и Тихий, тут проявляет очень бурный нрав, так что прогулочными катерами не обойдешься), оставалось меньше получаса. Уже перевалило за полночь. Пассажиры второго класса, к коим принадлежали и мы, устраивались на ночлег в большом зале с дерматиновыми креслами. Я обложился собственным нехитрым багажом и закрыл глаза… Вдруг прямо над моим ухом раздалось на чистом русском: «Трофилий, подь сюды». Я решил, что уже сплю, успокоился и в самом деле уснул.

Кто хочет жить, как губернатор?

С рассветом, когда наша «Тустумена» уже шла широким проливом Шелехова между живописных густолесных «осколков» Кадьякского архипелага, я убедился, что мне не послышалось. Загадочный Трофилий не был персонажем моего сонного сознания. Мальчик двенадцати лет, названный так по святцам, и его спутница Агафья Кондратьева-Пестрякова в самом деле плыли вместе с нами.

Родилась Агафья еще в Гонконге, потом с родителями переехала даже не в Бразилию, а в Боливию. Мать так и осталась стареть близ берегов Титикаки, а дочь уже лет 30 как вышла замуж и уехала сначала в Канаду, потом — вот сюда. Супруг умер, детей Бог не дал. Женщина получает пенсию от правительства США и живет уединенно на Афогнаке, в раскольнической деревне Левтовка. Туда и везет «пожить маленько» своего племянника Трофилия из Вознесенки, что под самым Хомером.

Пока мы беседовали, водные протоки сужались. Мрачные боры, выстроившиеся по берегам островов Афогнак, Ближний, Еловый, самого Кадьяка и многих мелких, — становились еще мрачнее, приобретая вблизи сходство с воинами дядьки Черномора, готовыми принять нас «на копья», когда корабль вынесет на сушу. На глаз это казалось неминуемым. Неужели мы и вправду впишемся в узкую протоку Павловской гавани?.. Вписались.

…В первое же утро прямо под окна нашего скромного мотеля с впечатляющим названием Russian Heritage Inn (гостиница «Русское наследие») явились четверо оленей. Явились они, конечно, не на приезжих поглазеть, а потыкаться носами в сруб заколоченного мемориального колодца. Он засыпан еще в конце Второй мировой, но где-то там, внизу, пресная вода есть, млекопитающие это чувствуют и вот уже 60 лет исправно «проверяют» место.

А вот многие местные жители, проведшие на Кадьяке всю жизнь, ни сном, ни духом не ведают, чем знаменит этот колодец, хоть перед ним и стоит пояснительная табличка с доходчивым английским текстом. Она гласит, что источник вырыли еще по приказу Александра Баранова — главы Российско-Американской компании, взявшей в 1799 году в свои железные руки и управление новой колонией, и доходный зверобойный промысел (из-за которого, собственно, и приходится теперь вводить специальные программы «по восстановлению природы»).

Ныне бывшая столица русской колонии в Северной Америке представляет собой пространство, вытянувшееся всего сотни на две метров от берега — между ним и двумя «крупными магистралями», Баранов-драйв и Резанов-драйв (герой поэмы и спектакля «Юнона и Авось» прибыл сюда почти одновременно с Барановым для инспекции земель — собственно говоря, вояж в Сан-Франциско, где граф Николай Петрович «довел» 15-летнюю дочь испанского наместника до помолвки, был предпринят с целью раздобыть припасы для здешних колонистов)… В общем, ничем не примечательный с неправославной точки зрения маленький оплот оптовиков-рыболовов и летчиков, которые обслуживают туристов (60 долларов за час в прямом смысле головокружительного удовольствия). С архитектурной точки зрения он выглядит и вовсе сиро и абсолютно плоско, словно слегка разросшаяся одноэтажная деревня.

Что касается культурных достопримечательностей, то и их здесь не больше, чем в сказке Астрид Линдгрен про Пеппи Длинныйчулок. Если помните, на центральной площади городка, где жила Пеппи, висели три указателя — к кургану, краеведческому музею и вилле «Курица». В Кадьяке все дороги ведут в дом-музей Баранова (американцы иногда называют его Эрскин-хаусом по имени позднейшего владельца), Свято-Германовскую духовную семинарию или к аэропорту…

Зарубка 3. Факты

Духовная семинария, позднее поименованная в честь святого Германа Аляскинского, была основана в 1972 году в Кенае. Два года спустя она переехала в Кадьяк, где у епархии «нашелся» для нее подходящий земельный надел по соседству с музеем Баранова и местным Воскресенским собором. Одновременно была получена официальная лицензия от Департамента образования штата Аляска на право присваивать степени по теологии.

Семинария в принципе может принять одновременно лишь около 20 человек — за количеством здесь никто не гонится. Сейчас гранит христианской науки грызут 13 студентов. Полный курс обучения стоит около семи тысяч долларов, каковые обычно находятся у многочисленных спонсоров и доброжелателей по всем США (их список золотыми буквами выбит в вестибюле общежития). Существует — в доброй аляскинской традиции — даже специальная программа «Усынови семинариста!», подписные листы которой рассылаются буквально всем, кто придет на ум администрации. Впрочем, те абитуриенты, что принимают на себя обязательство впоследствии служить на Аляске, учатся бесплатно.

Мы остановили свой посетительский выбор на музее Баранова — старейшем здании на всем Кадьяке. Правда, его обаятельная хранительница Кэйти Оливер признается, что большим успехом у публики он не пользуется. И понятно: российские гости сюда заезжают редко, американцев «со стороны» тема не интересует. Да и сама коллекция особого впечатления, честно говоря, не производит: стопроцентно аутентичными, относящимися к рубежу XVIII—XIX веков, здесь следует считать только проржавевший якорь у входа, гончарный круг и 10 бумажных копеек эмиссии Российско-Американской компании. Остальное, вероятно, представляет собой позднейшие имитации и легко помещается в одной комнате: портрет Александра I, якобы висевший раньше над дверью, деревянный двуглавый орел оттуда же, несколько юлианских календарей на дощечках, где праздничные дни отмечены дырочками — для нешибко грамотных туземцев. Ножи, печати, ковши с профилем Петра Великого — вроде тех, что можно купить по сходной цене на московском Арбате.