Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1962 год

Кажетесь вы сильными, думаю я. Какие вы потные и горячие в предстартовой лихорадке. По сравнению с вами тепловозы выглядят тщедушными и спокойными. Ну что ж, посмотрим, насколько вы сильней и упрямей их в пути, насколько мощней на затяжных подъемах. Видно, все-таки недаром цепляют вас по двое к каждому товарному составу.

0 часов 56 минут. Недокуренные сигареты летят на землю. Забираемся на наш «капитанский мостик». С него виден красный огонь выходного светофора. Ждем...

Наконец лицо Фарида зеленеет от яркого луча.

Спаренные «Феди» отчаянно гудят, будто стремятся разбудить уснувший город. Промасленные тела их содрогаются от усилий. Дым заволакивает нас. Плывут назад огоньки стрелок, прожекторные вышки, исчезает за вагонами узкая скамейка с силуэтом усталого смазчика.

— Прощай, Свердловск, — говорит Фарид. — Жаль, не удалось нам хотя бы из вагона посмотреть на тебя.

И в это время где-то далеко над домами берлинскую лазурь ночи разрывает сполох огня. Он разрастается в зарево, расчерчивает горизонт. Отблески его играют на тормозной ручке. Моя тень ложится на плечо Фарида.

Это Уралмаш дает плавку. Большой город салютует утру нового дня.

Ветер над целиной

Последний участок пути.

Мы сидим на платформе. Я вижу промасленный тендер паровоза, затылок машиниста. От трубы тянет едким, удушливым дымом. Плечи и колени засыпает черным порошком. Ветер наметает к бортам сугробики мелкого угля, золы.

Вот вам КПД паровоза! Не помню, чему он равняется. Кажется, меньше 10.

Паровоз! На разъезде забираюсь в тесную прокопченную кабину. Кроме меня, здесь трое: машинист, помощник и кочегар. Работа у них нелегкая. За час «ЛВ», движущаяся фабрика пара, сжирает более двух с половиной тонн угля. Эти тонны отпечатались синими жилками на мускулистых руках кочегара.

В узкие передние окна ничего не видно. Дымом и паром заволакивает застекленные щели. Помощник машиниста все время в движении. Бесчисленные рукоятки, краны, приборы требуют неустанного внимания. Время от времени помощник оставляет свой пост, чтобы вползти в тендер и швырнуть в цистерну с водой несколько желтых плиток «антинакилина».

Паровоз подскакивает на каждом стыке. Восемьдесят километров в час — предел его возможностей. Как тут не вспомнить зелененький электровоз, на котором ехали мы от Москвы до Черустей. Курорт!

Пыхти, пыхти, «Левушка»! Пять-шесть лет назад ты и твои собратья перевозили больше трех четвертей всех грузов на железной дороге. Теперь более 60 процентов грузооборота легло на мощные плечи электровозов и тепловозов. Один за другим уходят неэкономичные паровозы со стальных путей, отслужив свой век.

За Петропавловском пошли целинные степи. Снова к составу подцепили электровоз. Состав идет по необозримой степи. Стоит сухая и жаркая погода. Пылят на горизонте тракторы.

Ветер все усиливается и усиливается. Он достает нас за ящиками, где мы пробовали укрыться. Вдруг ритм движения меняется. Еще минута — состав останавливается. В чем дело? Кругом степь. Ни одного дома. Только ветер сильный, почти ураганный, и небо, мутное от пыли.

От электровоза, пригибаясь к земле под ветром, идет человек. Мы присоединяемся к нему. У шестого вагона останавливаемся: ветер сорвал крышу вагона.

Мы на перегоне.

Наша «пробка» — это ЧП. Полчаса простоя — это опоздание еще одного эшелона, а то и двух. Мы не можем ждать.

Мы надеваем рукавицы. Хватаем неподатливое железо. Кажется, Действуем довольно энергично. Через пять минут крыша сорвана. Мы оттаскиваем ее подальше от насыпи. Отсюда ветер не забросит ее на рельсы.

Гудок электровоза уносится в степь. Состав набирает скорость...

Ранним утром с нашего «капитанского мостика» мы увидели Целиноград. Тысячетонный «корабль» пристал к берегу. Мы проходим мимо молчаливых бывалых вагонов, наших многодневных спутников. Останавливаемся около «1-411-780». Фарид поднимается на подножку и ладонью стирает надпись «Проводник». Прощание. Мы уходим в город.

Путешествие окончено. Завтра в обратный путь. Плацкартный билет, вторая полка. И — воспоминания, размышления...

Нельзя представить нашу жизнь без железных дорог. Север с югом, восток с западом — все части большой страны соединены стальными путями. И поезда бегут все быстрее. И все больше грузов перевозят товарные составы. Все удобнее и совершеннее управление перевозками. Новые железнодорожные линии строятся в тайге и в горах. В прогрессе транспорта Советской страны железной дороге отводится важное место: она — составная часть развивающейся единой транспортной сети СССР.

Мы прониклись глубоким уважением к работе железнодорожников. Из близкого знакомства с их трудом мы извлекли большой и широкий смысл жизни. Движение! Вечное движение вперед, к цели, к «станции назначения». Как можно меньше простоев в пути!

Может быть, мне придется много ездить в дальнейшем, найти новые дороги, встречаться с веселыми и грустными людьми — кто знает? Но никогда не забыть мне короткую остановку нашего эшелона среди безмолвных гор Урала.

...День уходит. Прямоугольная тень вагона завалилась за насыпь. Лес за долиной стоит далекий и тихий. Скрипят за вагонами шаги кондуктора. Шипит и посвистывает воздух в резиновых шлангах. Мы ждем встречный поезд.

Туман лег как-то сразу, незаметно. Дома и крыши поселка посветлели от его мазков, сады утонули в его пене.

И вдруг запели соловьи. Сначала неуверенно, как-нибудь, пробуя воздух долины. А потом, вторя эху, голоса взлетели выше сосен и понеслись дальше — к невидимым еще на небе звездам. Тормозная площадка вздохнула удивленно — и замолкла. Где-то всхлипнул гудок лесопилки. Звуки перемешались.

И в это время все мелодии летнего уральского вечера заглушил шум состава и мощный рев локомотива. Встречный...

И потом еще несколько минут ритмичный постук удаляющегося поезда, равномерно затихающий, звучал словно необходимый аккомпанемент красоте вечера...

— Эй, ребята! — закричали впереди. — По вагонам! Закрывайте дверь. Скоро тоннели.

Г. Пастухов, наш спец. корр. Рисунки А. Ерусалимчика

Главное богатство совхозов и колхозов, выросших в некогда пустынной Голодной степи — хлопок.

Отступим подальше: речь пойдет о панораме площадью в 10 тысяч квадратных километров. Чтобы окинуть ее взглядом, нужна дистанция. Итак: Голодная степь, вид с высоты. Известному советскому географу Е. Федоровичу, который наблюдал Голодную степь с самолета, она представилась так:

«...пошла такая ровная желтовато-серая гладь, что, сколько ни всматривайся в нее, не увидишь ничего — ни кустика, ни овражка. Редко-редко промелькнет тропинка, и увидишь несколько кружков — отпечатков когда-то стоявших кибиток». Картина пустыни. И вдруг через несколько строк: «...пошла такая степь, будто перенеслись мы на другую, планету. Геометрически ровно прочерченные серебристые линии каналов, окаймленные рядами деревьев. Только машины могли так тонко и ровно проштриховать от края до края всю землю, как исчерчены тракторами и культиваторами массивы полей. Тысячи гектаров хлопковых полей, шахматные квадраты фруктовых садов...»