Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1967 год

Библиотека Санаинского монастыря — словно памятник любви армян к своей истории, знакомясь с которой понимаешь, что возрождение было не только в Италии, но и здесь, в сердце армянских гор. И начиналось оно в пламени и крови навязанных чужеземцами войн.

«Враги полонили и ограбили... отец разыскивал сына, а мать разыскивала дочь, горе и несчастье народу! Счастливы умершие, горе живым», — так закончил свой труд переписчик Израэл. Другой вторит ему: «Многие села обезлюдели, чтобы внести налоги, люди продавали своих сыновей и дочерей». Но переписчики работали и порой только добавляли: «Извините меня за крупные буквы, ибо писал я в горести и муках горьких...»

Сквозь горести и муки несли армяне драгоценные зерна своей культуры...

...Мы сидели на каменной скамье у храма и смотрели на горы. Здесь время течет ровнее и медленнее, чем внизу. Здесь можно сидеть долго, очень долго, прислушиваясь к своим мыслям, неторопливым, как облака.

Вдалеке, за узким ущельем, разрезавшим плато, виднелся еще один храм — Ахпат. Он почти ровесник Саиаину — тоже строился с X по XIII век повелением разных князей, царей и архимандритов. Но удивительно, до чего различны эти монастыри! Санаин прямоуголен, тесиоват, коренаст — весь, как кулак, готовый отразить пришельцев, прохладен даже в жару, прикрыт деревьями и величествен.

Ахпат же, к которому ведет дорога еще круче, чем к Санаину, построен по-другому. Ни геометрической правильности, ни суровости Санаина в нем нет. Он вольно раскинулся на холме посреди плато, будто кто-то щедро разбросал храмы, часовни и строения, не думая, как получится, уверенный заранее, что получится красиво. Особенно хороша ажурная колокольня. И деревья здесь отбежали от монастыря — не затеняют его, не мешают солнцу расцвечивать к вечеру фиолетовыми, розовыми, охристыми мазками.

Это тоже Армения, тоже армянское зодчество — многообразное, щедрое на выдумку и в то же время узнаваемое с первого взгляда.

...В Бирме, в Рангуне, недалеко от порта, в деловом районе, стоит небольшая деревянная церковь, построенная немногочисленной армянской колонией. За много тысяч километров от Армении она сохраняет пропорции и логику армянского зодчества. Стоят такие храмы и в других странах, куда недобрая судьба забрасывала армян...

Архитектура Армении, насчитывающая тысячелетия, продолжается в античный период — развалины храма в Гарни напоминают о том, что Армения соперничала с Грецией и Римом. Храм Звартноц, построенный в VII веке нашей эры, был настолько великолепен, что византийский император, увидев его, приказал построить такой же в Константинополе. Храмы армянского средневековья неповторимы...

Но почему же облик храма в Мугни, построенного в XVII веке, начинает вызывать чувство какой-то неудовлетворенности? Вроде все на месте. Так же традиционны и продуманны пропорции храма, так же тщательно он построен. Что же здесь не так?

И тут снова — в который раз! — сталкиваешься с трагедией.

...На Армению обрушиваются орды завоевателей. Книги еще удавалось сохранить в монастырях, вывезти в Венецию или Дамаск. Но кто будет строить новые величественные здания? Куда идти архитектуре, которая практически запрещена?

И вот на столетия зодчество Армении замирает. Те храмы, что строятся, повторяют старые, и чаще всего они хуже, чем оригиналы. У зодчих были самые лучшие намерения — они старались сохранить армянский стиль и облик построек. Но новое им создать было не по силам.

К XVIII веку какое бы то ни было серьезное строительство в Армении почти прекращается.

Казалось, чудо армянского зодчества умерло...

Еще недавно, ну, скажем, сорок с лишним лет назад, Ереван — один из старейших городов нашей страны — был большой деревней, городом неустроенным, разномастным, в котором мало что напоминало о его почтенном возрасте и традициях.

Но произошла Октябрьская революция. Кончилась гражданская война. Ереван стал столицей социалистической Армении. И началась новая история города, достойная светлых традиций...

Александр Таманян приехал в Ереван в первые годы Советской власти.

В 1924 году Таманян разработал первый генеральный план реконструкции Еревана. Мало кому из архитекторов выпало счастье мыслить и строить в таких масштабах. И дело не только в Таманяне. Его место мог занять и другой армянский зодчий, ибо в истории народов бывает время, которое само требует взрыва, подъема творческих сил, само ищет людей, которым по плечу выполнить требования эпохи.

Если сегодня приезжаешь в Ереван, обязательно попадаешь на площадь Ленина, спланированную Таманяном и построенную им и его учениками. Площадь, да и не только площадь — весь новый Ереван построен из туфа, чудесного строительного материала — розового, охристого, сизого. Дома на площади Ленина разноцветны. Каждый блок туфа чуть-чуть отличается цветом от соседей. Но это не утомляет глаз, а как-то оживляет здания, одновременно величественные и человечные. Площадь Ленина — удивительное создание архитектуры. Никакая фотография не даст полного представления о ней — здесь надо быть, видеть ее своими глазами и своим сердцем проникнуться ее солнечностью и радостной чистотой.

Таманян создал новую школу архитекторов, он дал тот толчок, действие которого явно ощутимо и сегодня.

То, что построил Таманян, и то лучшее, что строят сегодня, куда ближе к тысячелетним шедеврам, чем к ереванским постройкам последних трехсот лет. Площадь Ленина — произведение искусства, продуманное и прочувствованное до последнего камня, — рождает воспоминание о легкости линий Ахпата, хотя ничем не повторяет древних монастырей, ни в чем не подражает им. Она, как и другие лучшие произведения армянского социалистического зодчества, продолжение той цепи, что начали ковать многие столетия назад строители, мудрецы и землепашцы.

...Неслышно наступает вечер. Рыжими и лиловыми волнами колышутся в жарком воздухе вершины гор — нагретая солнцем земля отдает близкому небу свое тепло. Чуть потемнели молодые виноградные лозы, что подобрались к подножию храма. И еле проглядываются зеленые пятна кустов и пышные подушки деревьев далеко внизу, под узким каменистым выступом, нависшим над ущельем, как нос корабля...

Фото авторов и В. Егорова К. Сошинская, архитектор

Игорь Можейко

Все подходы к бункеру заросли земляникой. Когда наступает страда, сборщики ягод в одиночку и целыми отрядами ведут наступление на доты, надолбы и противотанковые заграждения линии Мажино. В остальные дни здесь тихо, бетонные глазницы глядят на молчаливые поляны угрожающе и грустно. Да, грустно, потому что ни деревья, ни трава, ни сами поляны, сколько бы они ни существовали, никогда и никому не покажутся анахронизмом, а огромные лысые лбы бетонных страшилищ уже сейчас кажутся созданием средних веков.