Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1985 год

— Александр Сергеевич,— обратился он к Новикову, своему заместителю по науке,— придется вам взяться за это дело.

Новиков долгие годы работал в Институте биологических проблем Севера и, будучи ихтиологом, занимаясь вопросами сохранения рыбных богатств, в каких только переделках порой не бывал. Я решил быть Новикову бессменным попутчиком. И в тот же день мы выехали в Олу. Там нас поджидал лесничий Ольского лесничества Николай Семенов.

— Эх,— вздохнул он, едва поздоровались,— не разыграйся ветер да не поднимись волна, часа через четыре были бы уже у мыса Скалистого.

Семенов был молод, хорошо сложен, строен, рыжеволос. Что-то было в нем от лихого гусара. Он и усы свои, кажется, закручивал как гусар. В хорошую погоду лесники преодолевали Тауйскую губу на «прогрессах» — легких катерах с подвесным мотором. Но сейчас на «прогрессе» выходить в море было рискованно. Оставалось одно: идти на «дори». Семенов рассказал, что своими силами они соорудили каюту, и судно стало удобным для длительных плаваний. На нем лесники не раз уже обходили границы заповедника.

Нас здорово качало. Пенные брызги разбивались о стекло рубки. Крылов, стоявший у штурвала, вел судно, стараясь не терять из виду берегов. Быстро темнело, а когда очертания гор растворились в ночи, он заглушил двигатель и, вытравив все шестьдесят метров манильского каната с якорем, сказал: «Баста. Будем здесь дожидаться рассвета. Дальше идти нельзя».

— Где мы? — спросил из темноты Александр Сергеевич.

— У мыса Харвис,— отвечал Крылов, с покряхтыванием забираясь на нары, устланные мягкой лосиной шкурой. Отдыхать на них было одно удовольствие. В наступившей тишине стало слышно, как где-то далеко неумолчно рокочет прибой.

Оставшись за вахтенного, я выбрался на палубу и, свесив ноги, уселся на носу. В сторону Магадана прошло в отдалении грузовое судно, помигивая разноцветными сигнальными огнями. Над Олой и Магаданом застыло желтоватое зарево, напоминая о неутихающей вечерней городской жизни. Зеленоватый свет рождался в черноте воды: море светилось!

Только теперь я, кажется, понял, что заставляет людей в одиночку отправляться снова и снова в дальние рискованные плавания по морям.

Но вскоре облака закрыли небосвод, и очарование моря сразу же исчезло. Я пробрался в рубку, поближе к остывающему двигателю. Иногда мне казалось, что рокот прибоя усиливается, но темень теперь стояла такая, что и в десяти метрах, пожалуй, ничего нельзя было бы рассмотреть.

Когда наконец забрезжили предрассветные сумерки, я выбрался на палубу и обомлел: несмотря на отданный якорь, нас тащило к берегу. Мы были совсем неподалеку от серых отвесных скал, под которыми бесновался прибой, и наше судно медленно приближалось к черным камням, о которые в бешенстве разбивались волны.

Пришлось играть всеобщую побудку. «Якорь!» — односложно приказал Крылов. Он будто и не спал: движения точны, взгляд серьезен. Двигатель дважды не запустился со стартера, и Иннокентий прогревал его паяльной лампой.

С Александром Сергеевичем мы поспешили на нос. Балансируя на уходящей из-под ног палубе, умудрились-таки вытянуть якорь, долгое время отчаянно цеплявшийся за что-то на дне, словно задавшись целью нас угробить. Но тут затарахтел двигатель — старшина старался не напрасно,— и «дори» пошел в море, удаляясь от нежданной опасности.

Часа через два показались мрачные скалистые берега полуострова Кони. Вершины и склоны гор сплошь поросли низкорослой тайгой, лишь у моря поблескивали отвесными срезами неприступные скалы.

На небольшом мыске, в устье зеленой долины, я разглядел среди кустарников светлый квадрат правильной формы.

— Наш кордон,— пояснил мне Семенов,— но туда мы сейчас не пойдем.

Приблизившись к горам, лесничий решил не терять понапрасну времени. Ветер здесь стал потише, и он перебрался в катер. Усадив в него Новикова и Александра Кармазиненко, своего подручного, мощного сложения весельчака, Семенов приказал Крылову следовать к мысу Скалистому и, запустив подвесной мотор, быстро умчался вперед. Как ни хотелось мне в тот момент быть непременно на катере с лесниками, я отлично понимал, что для четвертого при такой погоде там места не было. Ничего не оставалось, как, негодуя в душе на неторопливость двигателя «дори», осматривать открывавшиеся берега.

Время от времени оттуда появлялись длинношеие черные бакланы. Они пролетали над судном и так же невозмутимо возвращались обратно. Иногда с выступающих в море мысов шумными стаями снимались чайки. Кричали кайры. Их было немного, но летом, по всей вероятности, здесь гомонили большие птичьи базары. Скалы, пестрые от гнезд и птичьего помета, влажно лоснились у воды, серебрились на уступах, а под скалами и наверху густо зеленела трава.

На верхушке одной из скал я приметил копну сучьев. «Много лет уже тут орланы гнездятся»,— подсказал Крылов. Оказалось, что он давно живет в Оле, не раз бывал в этих местах. Когда-то и охотился, добывал морзверя, но, видимо, всему свое время, и теперь у него в жизни интерес другой: ходить на судах по морю.

Наконец мы добрались до мыса Скалистого. Едва обогнув его, увидели стоящие в бухте суда. Ближе к берегу находилась плавбаза «Печенга». Рядом пристроилось судно поменьше. На его палубу с плавбазы перегружали деревянные бочки. А милях в полутора к западу стояло судно-спасатель. Борта у него были выкрашены в красный цвет.

— Все ясно: рыбаки собрались,— объявил Иннокентий.— По радио передавали, что в Тауйской губе решено провести сельдяную путину. Несколько лет не ловили. Был наложен запрет, чтобы восстановилось рыбье поголовье. Вот они и пришли. По старой памяти, видно, здесь собрались. А тут самые места снежных баранов.

— Раньше-то, когда мимо идешь, в бинокль взглянешь, одного-двух непременно увидишь. Стоят, красавцы, не шелохнутся. Наблюдают. А когда вот так столько судов стоит, то разве заметишь...

И верно: сколько я ни оглядывал в бинокль окрестности, чубуков нигде не разглядел. Попрятались осторожные бараны. Зато бинокль помог мне обнаружить покачивающийся на волне под бортом плавбазы катер лесников. Он был пуст. Должно быть, все собрались в каюте капитана. Хотелось знать, о чем там идет сейчас разговор, но, по всей вероятности, инцидент, как говорится, был исчерпан еще до нашего прихода. Потому что, заложив вираж, мы увидели, что судно-спасатель, набирая скорость, удаляется от берегов. На палубе плавбазы появился Семенов и, подняв руку, показал нам, чтобы отправлялись обратно. Помощи нашей тут не требовалось. В этом мы убедились, когда, прощаясь с бухтой, обернулись назад. В море уходило и второе судно.

Затем мимо пронесся катер с лесниками. Он направлялся к мысу Плоскому, и нам следовало идти туда же.