Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1973 год

Сведения о строительстве дальнобойной батареи у Мимойека были нанесены на оперативные карты с пометкой: «По непроверенным данным». Разрабатывая планы высадки союзников во Франции, на Бейкер-стрит сочли, что одна батарея не сделает погоды при проведении крупной десантной операции. Другое дело, если бы речь шла о площадке для запуска самолетов-снарядов или ракет против Лондона.

Специалисты УСО ошиблись в назначении батареи у Мимойека. Однако «Тысяченожка» так и не сделала ни одного выстрела по Лондону. Ее доводка и переделка настолько затянулись, что к моменту высадки союзников в июне 1944 года она оставалась лишь опытным прототипом многозарядного дальнобойного орудия. Когда союзники захватили Мимойек, их артиллерийские эксперты несколько месяцев изучали сверхсекретный «Проект № 51», а затем подорвали все сооружения.

Однако проект Жюля Верна — фон Пирке — Кендерса все же получил дальнейшее развитие, правда, лишь семнадцать лет спустя после окончания второй мировой войны. В 1962 году группа американских и канадских специалистов занялась разработкой совместного проекта «Харп». Через пять лет, израсходовав 9 миллионов долларов, они спроектировали гигантское орудие с длиной ствола 150 метров при диаметре 814 миллиметров. По их расчетам с помощью такого орудия, весящего 3 тысячи тонн, можно «забрасывать» на высоту нескольких сот километров контейнеры с аппаратурой весом до 7,5 тонны или же выводить на орбиту вокруг Земли высотой 200 километров спутники весом до 0,5 тонны. Это могло быть использовано для отработки радиолокационных систем противоракетной обороны. При этом общий вес порохового заряда должен равняться 3 тоннам. На пути практического осуществления проекта «Харп» встало лишь одно препятствие — его дороговизна. Хотя изготовление такой пушки обошлось бы в 1,5 миллиона долларов, ее перевозка и установка на американском полигоне в районе атолла Кваджа-лейн, в южной части Тихого океана, стоила бы 500—600 миллионов долларов. Военное ведомство США сочло, что это слишком дорого.

С. Милин

Лентатук, вождь рыбацкого племени эльмоло, с которым я подружился, странствуя по кенийскому северу в окрестностях озера Рудольф, предложил мне съездить к острову, который на картах называется Южным. Местные племена называют его иначе: «Энваитенет», что значит «Безвозвратный».

На пальмовом плоту — трех бревнах, скрепленных каким-то волокном, — мы полдня преодолевали полтора десятка километров, отделяющих прибрежную деревню от острова. Эльмоло не знают весла, пользуются шестом, а поскольку кое-где глубина озера превышает семьдесят метров, достать до дна им удается не так уж часто. Плот идет медленно, больше повинуясь ветру и течениям, чем воле гребца, орудующего тонкой жердью.

Еще на берегу Лентатук предупреждал меня, что на остров лучше и не пытаться высаживаться:

— Проклятое это место. Да ты и сам увидишь...

Я же все время плавания питал некоторую надежду ступить ногой на землю острова Безвозвратного. Надежда рассеялась немедленно, стоило достичь острова. Узенькая полоска берега, отделявшая лавовые скалы острова от воды, была сплошь усеяна крокодилами. Зубастые гиганты лежали на берегу, лениво переваливались среди камней, выныривали прямо из-под наших бревен. Приди кому-нибудь из них в голову мысль приподнять наш утлый плот или ударить по нему шипастым хвостом — и наша судьба оправдала бы название острова.

Я спросил у перевозившего нас Мавингати, сына Лентатука, о происхождении этого названия.

— Люди племени туркана назвали так остров. Они рассказывают, что давно, когда из Судана в наши места наведывались работорговцы, на острове от них укрылась одна небольшая семья. Сколько их потом ни искали, люди не вернулись. Те, кто отправился их искать, погибли тоже.

— Какая тому причина?

— Скорее всего змеи. Среди камней, особенно в южной части острова, живут огромные кобры.

Мавингати развел руками в одну сторону, потом в другую.

— Вот такие змеи. Очень ядовитые.

Если сложить два размаха рук Мавингати, то получалось, что кобры острова Безвозвратного разрослись до трех метров и больше.

Однако крокодилами и змеями объяснить все мрачные тайны, окружающие этот остров, не удается. Когда в 1935 году на озере работала экспедиция сэра Вивиана Фуша, на Безвозвратный для проведения детальных исследований отправились два англичанина — Мартин Шэфлис и Бил Дайсон. Опытные геологи, отлично знавшие Африку, они благополучно достигли острова, о чем известили Фуша световым сигналом. Через два дня робинзоны вновь передали на берег: «Все о"кэй». Потом сигналы прекратились, и когда на пятнадцатый день Фуш, знавший, что у островных отшельников кончилось продовольствие, забил тревогу и послал на Безвозвратный плот с тремя спасателями, те на острове ничего не нашли. Фуш вызвал из Марсабита, ближайшего городка, самолет, который в течение двух дней совершал облеты крохотного островка, потом снарядил все имевшиеся на побережье плоты и лодки и переправил на Безвозвратный почти двести туркана и самбуру, пообещав огромное вознаграждение тем, кто найдет хоть какие-нибудь следы пропавших. «Но все эти люди, буквально обшарившие каждый камень на острове, не нашли даже следов, — записал в своем дневнике сэр Вивиан. — И никто больше никогда не видел двух моих соратников в скитаниях по этим самым глухим и суровым местам Африки. Это загадка, которую уже вряд ли кто-нибудь решит...»

Через несколько лет на Безвозвратном поселились несколько семей эльмоло, спасавшихся от набегов своих воинственных соседей — кочевников самбуру. Они успешно освоились на острове, иногда привозили в поселок Лоиенгалани рыбу, которую меняли на шкуры и молоко, иногда возили к себе в гости родственников. Но как-то эльмоло с острова не показывались на берегу слишком долго, и, когда из Лоиенгалани туда послали плот, прибывшие увидели совершенно пустую деревню, нетронутые вещи, лежавшие у потухшего костра, остатки уже успевшей разложиться рыбы. Но где люди — тридцать человек? Опять никакого следа, никакого намека, позволяющего разгадать причины исчезновения целой деревни.

Среди живущих сейчас в Лоиенгалани ходят разные толки по поводу зловещих секретов Энваитенета. Самбуру считают, что духи их старейшин, колдунов и отважных охотников после смерти продолжают свое существование, переселившись в змей. Поэтому все кобры Энваитенета — это родичи самбуру, а мистические трагедии на острове — месть потревоженных колдунов. Сейчас, под влиянием миссионеров, самбуру почти забыли церемонию «общения с предками». Но еще совсем недавно, при Вивиане Фуше, в первую ночь новолуния самбуру, не умеющие строить лодок и плотов, отдавали эльмоло лучших коров, чтобы те одолжили им плоты. Под звуки барабанов и надрывное уханье молодых воинов старейшины отвозили на остров молоко для змей.