Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1984 год

— Да как же, Сергей Николаевич, у нас половина ребят в бригаде с Николаевского судостроительного... Разбираются неплохо.

В автобусе, который отвозил бригаду Варшавского домой, в их поезд, я познакомился с ребятами. Старше тридцати среди них не было. Алексей Санкин, комсорг бригады,— из Ленинграда, учился в реставрационно-строительном училище. Василий Разумный — из Николаева, с судостроительного завода. Юрий Подоляк — профорг бригады, между прочим кандидат педагогических наук, до работы на БАМе заведовал кафедрой в Николаевском педагогическом институте. В бригаде Юрия считают как бы внештатным психологом, и когда приезжают новенькие устраиваться на работу, их, прежде чем зачислить в бригаду, отправляют побеседовать с Подоляком: подойдут ли? Состыкуются ли с коллективом?

— Наверно, в вашей бригаде текучесть кадров невелика? — спросил я.

— Еще бы. Нас тридцать два человека — одна семья, считай...

Из окон вагонов, в которых живут все, кто работает в строительно-монтажном поезде 596, видны крыши домов Новой Чары. Стоят вагоны на рельсах: два купейных, каждое купе рассчитано на двух человек или одну семью. И еще здесь есть четыре вагона: вагон-столовая, в другом — баня, в третьем размещается красный уголок и библиотека, а в четвертом — дискотека. В нем, конечно, купе нет, зато есть коктейль-бар. Правда, коктейли пьют только по праздникам. Здесь же я заметил большой букет багульника, стоящий в ведре с водой.

— Знаете,— обратился ко мне Саша Куликов,— а ведь это жилье у нас не так давно появилось. Раньше бригаду на работу возили из поселков и обратно. Проходили сто километров, а потом на новое местожительство перебирались. Все приходилось заново устраивать. А теперь вот так — мы идем, и дом за нами следом.

— Сколько же километров магистрали вы можете в день проложить?

— Пока что рекорд БАМа нашей бригаде принадлежит: 4 километра 600 метров.

— Значит, к намеченному сроку встретитесь с путеукладочной бригадой, идущей с запада?

— Конечно! — удивился вопросу Александр.— Скорее бы увидеть моего тезку — Александра Бондаря. Мы еще в 1980 году познакомились на разъезде Ункур. С той поры дружим. А работает бригада Бондаря любо-дорого смотреть, ведь Александр — лауреат премии Ленинского комсомола.

Выйдя из вагона, мы еще долго бродили по железнодорожному полотну и ушли довольно-таки далеко. Не знаю, как монтеров пути, но человека нового железнодорожная насыпь манит далью: идешь и не замечаешь того сам, кажется, будто стоишь на одном месте и только собираешься сделать первый шаг.

— Из каких краев приехали? — спросил я.

— С Войковской,— улыбнулся Саша.— Слышали, наверное, раз сами москвич, улицу Зои и Александра Космодемьянских, рядом с метро.

— И давно здесь?

— С весны 1975 года. От самой Тынды вплоть до этого места, где с вами разговариваю, проложил магистраль. Это 630 километров.

— Скоро уложите «золотое» звено и тогда куда думаете поехать?

— В столицу!..

— БАМа или в Москву?

— Пока не решил...

Да, конечно, это был тот самый Куликов, и мы уже вместе вспоминали нашу давнюю встречу в Тынде...

— Много лет прошло с тех пор, чуть ли не половина моей жизни,— задумчиво проговорил Саша.— Я за эти годы стольких людей на БАМе повстречал! Еще бы одного человека увидеть! На горизонте...

— Кого?

— Из бригады Бондаря, а кто им будет — все равно!

Вечером бригада Варшавского снова вышла на работу.

...Костры жадно полыхали вдоль железнодорожной насыпи. Треск горящих поленьев и шипение пламени заглушали голоса людей; черные силуэты монтеров отчетливо вырисовывались на фоне порозовевшего от света костров неба. На самом верху железнодорожной насыпи слышался хруст крошившихся под ногами камней, холодный звон стали и тяжелое уханье шпал с рельсами, опущенных поверх насыпи. А потом все повторялось: «Еще чуть майна! Майна, майна! Стоп!.. Пошли дальше!..»

Люди прокладывали магистраль вслед за уходящей на запад ночью.

Станислав Лазуркин, наш спец. корр. Фото А. Лехмуса Март 1984 года. Поселок Новая Чара. Трасса БАМа

Вот уже третий день «Муссон», вернувшийся из похода, терся кранцами о бетонную стенку пирса. В борт били волны, и в такт им поскрипывал трап, обтянутый по обеим сторонам полотнищем с начертанным на нем названием корабля...

«Муссон» возвышается над пирсом высокими бортами, боевой рубкой, рангоутом, увенчанным хитроумной вязью антенн и глазницами локаторов. По бортам, глядя плоскими тупыми носами на оконечности береговых сопок, высятся контейнеры ракетного комплекса — основного оружия кораблей этого класса. Короткая обрубленная корма несет на себе купол двуствольной артиллерийской установки.

В облике корабля нет ничего лишнего, все, начиная от палубных надстроек, кончая последним гаком, идеально пригнано к его стремительному могучему торсу. Достоинства малого ракетного корабля не исчерпываются его боевыми возможностями. Прекрасные ходовые качества МРК позволяют развивать высокую скорость, легко маневрировать, появляться внезапно для противника там, где его меньше всего ждут, и наносить поистине сокрушающий удар ракетами.

«Муссон» прошел многие тысячи миль, участвовал в различного рода учениях, добился отличных результатов и в ракетных стрельбах. Стать лучшим кораблем части — дело непростое. Для этого необходимо было сплотить экипаж, научить людей понимать друг друга с полуслова.

Характерная деталь. Не так давно, произведя учебный ракетный пуск, «Муссон» стремительно шел к месту, где должна была находиться пораженная ракетой «цель». Сигнальщик, старший матрос Алижан Умуркулов, стоял на мостике, вглядываясь в горизонт. Но мишень — старая, списанная баржа — все не появлялась. Алижан напрягал зрение, тер слезящиеся от ветра глаза и чуть не плакал от досады — неужели проглядел? Вдруг Умуркулов увидел плавающие на поверхности обломки деревянной слани баржи. Это был тот случай, когда ракета без взрывчатки, то есть практически болванка, поразила цель в самое уязвимое место благодаря высокой точности попадания. Не в силах сдержать чувств, Алижан закричал:

— Ее нет! Мы ее просто утопили! — И, ворвавшись в ходовую рубку, чуть не оглушил командира: — Мы в нее попали, товарищ капитан третьего ранга! Мишень на дне!

«Мы». Именно так и сказал Алижан. А ведь производил пуск ракеты не он, и ходом корабля управлял не он, а другие. Но все равно не мог сказать иначе. Я заметил, каким бы делом не был занят любой матрос на «Муссоне», в подобных обстоятельствах всегда говорили «мы»: «мы пошли», «мы ошвартовались», «мы поразили цель». «Мы». Экипаж. И удача или неудача одного члена экипажа — это всегда удача или неудача всех. И если это входит в плоть военного коллектива, значит, он добивается отличных результатов в боевой выучке. Так сложилось и на «Муссоне».