Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1971 год

— А почему все-таки здесь? Ведь не где-нибудь, а именно в Богородском резали?

— Сам я этого не знаю, — задумался Василий Степанович, — а тоже интересовался. Люди-то и старее меня есть... — Он перестал резать и держал стамеску, как карандаш.

— Дева здесь жила... С пастушком они ребеночка прижили, она и сделала ребеночку куклу. Из редьки вырезала. А потом из дерева стала делать. Так говорят, — пожал он плечами.

Я начал сожалеть, что где-то в разговоре, не заметив, отвлек Василия Степановича от его жизни. Но вышло так, что он сам об этом вспомнил. Опять он резал, изредка поглядывая в окно, и говорил:

— В сорок третьем году, был я как раз под Сталинградом, приходит от жены письмо. Так, мол, и так, начинают у нас в деревне поднимать игрушку. Промысел, значит. А насчет тебя все договорено, жди бумаги. Кроме тебя, говорит, отзывают Стулова еще и Максимова.

Он передохнул.

— И правда. Бумага пришла вскоре. Я и поехал... Только в Белоруссии, под Барановичами, задержали нас. Набрали нас таких, кто в отпуск, кто куда, сто восемьдесят человек. Читать, сказали, бумаги ваши после войны будем, тогда и разберемся. Так я и воевал до конца. А Максимов доехал. На пенсии сейчас, здесь живет. А Стулова убили. Бумаги пришли, а его уж нет, убили...

Мы посидели еще. Вечерело. Свет над холмами струился такой же яркий, но в комнатушке заметно потемнело. За стенами слышался шум: резчики кончали работу, мастера обходили их с плетеными корзинами — собирали сделанное, тут же оценивали.

Василий Степанович заметил, как я засуетился, не зная, куда деть испорченный мной кусок белого дерева.

— Да вон туда положи... Клади, клади, здесь все равно подметают.

Василий Степанович в который раз стал выравнивать фигурки медведей: те оставались на ночь одни, без него. Звери не отпускали его. Наконец, он поправил последнего, вылезшего из ряда, нашел, что все похожи и хороши, ссутулился и, надев пиджак, стал случайным прохожим, идущим по улице, не резчиком, — и медведи отпустили его.

Сойдя с крыльца, мы сразу оказались в ясном и теплом свете. Он бежал по всей земле, не касаясь нас. Три женщины во дворе метали стог, и, неуклюже гикая, на тяжелом коне проскакал мимо всадник. Даже конь был доволен, что на нем едут. Казалось, вместе с травами, с картошкой в земле, с яблоками по садам созрело над деревней время, вот-вот что-то должно случиться с ним — тепло уже набухало осенью, и где-то грезилась зима. Время в Богородском было самое короткое: все поспевало, звало, а надо резать игрушки. План подбивали к осени.

От фабрики, едва переглядываясь, сосредоточенно шли резчики, несли в авоськах вылезающих из дерева медведей — доделывать дома. Когда же в автобусе, уходившем меж холмов от деревни, шофер спросил: «Кукольный... Выходят?» — я, неудивленный, даже не заметил этого — просто так назывался поворот шоссе на Загорск.

Иностранные корабли приходят за игрушками летом. В Японском, Черном и Балтийском морях они ждут, когда из-под Загорска, из села Богородского, им привезут игрушки из белой липы. Медведи... Ручная работа.

Ю. Лексин, наш спец. корр.

Визит

В Даннеморе снег выпадает рано. Да и не мудрено — этот городишко лежит на севере Соединенных Штатов, у самой канадской границы. До весны округу заносит толстым белым покровом, а весна здесь не торопится с приходом.

Даннемора состоит из одной-единственной улицы. По одну сторону ее тянется стена в двенадцать-пятнадцать метров высотой. По другую — тесно стоят двухэтажные дома, пара лавок, один бар. Все лицом к стене.

Это глухое место отцы Соединенных Штатов выбрали для того, чтобы построить в 1845 году Клиптонскую тюрьму. За стенами ее предполагалось изолировать от общества самых опасных преступников. В 1942 году — время, к которому относится наш рассказ, — в тюрьме обитало около двух тысяч человек, «цвет» преступного мира Америки. Вернее, те его представители, которые не смогли пролезть сквозь дыры в законе.

Итак, осень 1942 года. Перед порталом Клиптонского заведения остановился автомобиль с нью-йоркским номером. Из него вылез человек, предупредительно встреченный и сразу же отведенный в кабинет директора. Чуть позже надзиратели затопали по коридорам и привели одного заключенного. Дошлые арестанты заметили, что его повели не в комнату для свиданий, а в кабинет директора. Тюремное правило гласило, что при свидании должны присутствовать два вооруженных надзирателя. На сей раз, однако, они не только почтительно остались ждать у директорской двери, но и сам господин директор вышел, оставив приезжего гостя и заключенного с глазу на глаз!

Гостя звали Мозес Поляков. Адвокат Мозес Поляков. Эту фамилию знали все, кто читал газетные отчеты о судебных делах воротил нью-йоркского преступного мира. Мало кто мог соперничать с Поляковым в мастерстве допроса неугодных свидетелей обвинения, расставляя им ловушки и поднимая на смех их утверждения. На его счету было немало выигранных, казалось бы, безнадежных дел.

Что касается заключенного, приведенного в директорский кабинет, то имя его было не менее громким: Лаки Лучано. Осужденный в 1936 году сроком на шестьдесят лет — практически пожизненно, — Лучано уже шестой год глядел из окна своей камеры на хмурое небо Даннеморы.

Свидание адвоката с заключенным было странным. Странным потому, что Поляков не был адвокатом Лучано. И он прибыл не для того, чтобы составить кассационную жалобу или прошение на помилование. Адвокат приехал с поручением от правительства Соединенных Штатов Америки. Он передал Лучано предложение внести вклад в военные усилия США. Ведь за спиной Лучано стояла мафия.

Ему крупно повезло

Сицилийская мафия (Подробно о деятельности мафии рассказывалось в очерке И. Горелова «Убить на Сицилии», опубликованном в № 6 нашего журнала за этот год.) , напомним вкратце, родилась в XIII веке как движение сопротивления против вторгшихся на Сицилию французов. Но после ухода французов отряды мафьози не были распущены, а остались вооруженной гвардией сицилийских баронов. Подобная вещь не редкость в истории многих стран. Но Сицилия оказалась исключением; мафия благополучно просуществовала до наших дней, не изменив практически своей структуры. Члены этого тайного общества клянутся в беспрекословной верности главе мафии, свято обещая хранить закон молчания — омерта. Нарушивших закон неминуемо должна настигнуть смерть. За семь веков власти так и не смогли, несмотря на все усилия, сломить этот закон. Ни в Италии, ни в Америке.

Как известно, в конце прошлого — начале нашего века миллионы итальянцев в поисках работы покинули страну и переехали в Соединенные Штаты. Среди них оказалось немало мафьози, немедленно включившихся в деятельность преступного мира Нового Света.