Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1972 год

Они молчали, пытаясь представить себе будущее. Скоп по-прежнему лежал на полу без движения, только постанывал.

— Ну а третий путь? — наконец заговорила Мета.

— Третий? — улыбнулся Язон.— Я хочу построить космический корабль, все свои деньги потрачу. Потом наберу здесь, на Пирре, добровольцев.

— Для чего? — недоуменно спросила Мета.

— Понимаешь, после всего, что я тут пережил, мне невозможно возвращаться к старому занятию. При моих нынешних деньгах это была бы пустая трата времени. А главное — я бы умер от тоски. Уж таков ваш Пирр — после него, если жив останешься, не потянет в тихое место. Вот я и задумал осваивать новые миры. Ведь есть тысячи планет, где люди рады бы обосноваться, да условия слишком тяжелые для обычных переселенцев. А пирряне такую подготовку прошли — им любая планета нипочем! Как, нравится вам такая идея?

Прежде чем кто-либо успел ответить, Язон вдруг ощутил дикую боль в горле. Очнувшись, Скоп вскочил с пола и стиснул шею Язона двумя руками. Арбалетчики не решались стрелять, боясь попасть в Язона.

— Керк! Мета! — рычал Скоп.— Хватайте пистолеты! Открывайте люки! Наши люди поддержат нас, мы перебьем проклятых корчевщиков, уничтожим этих лжецов!

Язон силился разжать душившие его пальцы, но это было все равно, что дергать стальные прутья. У него померкло в глазах, в ушах стучало, он не мог вымолвить ни слова. Все кончено, он проиграл... Сейчас здесь начнется побоище, и Пирр так и останется планетой смерти для людей...

Мета бросилась вперед, словно отпущенная пружина, и в ту же секунду тренькнули арбалеты. Одна стрела попала ей в ногу, другая пронзила навылет руку, но они не смогли ее остановить, и Мета, пролетев через весь отсек, очутилась рядом с теряющим сознание инопланетником, которого душил ее товарищ.

Замахнувшись здоровой рукой, она изо всех сил ударила Скопа ребром ладони по бицепсу. Его рука непроизвольно дернулась, и пальцы выпустили горло Язона.

— Что ты делаешь! — крикнул ошарашенный Скоп раненой девушке, которая навалилась на него.

Он оттолкнул ее, все еще держа Язона другой рукой. Тогда она, не произнеся ни слова, тем же жестоким приемом врезала ему по шее. Скоп захрипел, отпустил Язона и упал на пол, корчась от боли.

Язон видел все это точно в тумане.

С трудом поднявшись на ноги, Скоп обратил искаженное болью лицо к Керку и Бруччо.

— Уймись! — приказал Керк.

Скоп издал звук, похожий на рычание, и метнулся к оружию, сложенному в другом конце отсека. Но арбалеты пропели похоронную мелодию, и рука, которая дотянулась до пистолета, была уже рукой покойника.

Никто не тронул Бруччо, когда он поспешил к Мете, чтобы оказать ей помощь. Язон жадно глотал животворный воздух. Через стеклянный глаз визифона весь город следил за происходящим.

— Спасибо, Мета... за помощь... и за то, что ты поняла, — через силу вымолвил Язон.

— Скоп был не прав, — ответила она. — А ты прав...

Голос на секунду прервался — Бруччо, обломив зазубренный наконечник стрелы, выдернул ее за черенок из руки Меты, — затем она продолжала:

— Я не смогу остаться в городе, останутся только такие, как Скоп. Боюсь, что в леса уйти я тоже не смогу... Сам видел, не получилось у меня с шипокрылом. Если можно, лучше я пойду с тобой. Правда, возьми меня.

Язону еще было больно говорить, и он ограничился улыбкой, но Мета поняла его.

Керк удрученно смотрел на убитого.

— Он был не прав, но я хорошо представляю, что он чувствовал. Я город не брошу, во всяком случае, сейчас. Кто-то должен руководить, пока идет перестройка. А с кораблем ты хорошо придумал, Язон. В добровольцах недостатка не будет. Правда, Бруччо ты вряд ли уговоришь лететь с тобой.

— А зачем мне лететь? — пробурчал Бруччо, перевязывая Мету. — Мне и здесь, на Пирре, занятий хватит, одни животные чего стоят. Не сегодня-завтра сюда экологи со всей Галактики нагрянут, да только я буду первым.

Керк медленно подошел к экрану, на котором был виден город, и остановился, глядя на здания, на столбы дыма над периметром, на зеленый океан джунглей.

— Ты все перевернул, Язон, — сказал он наконец. — Сейчас это еще не видно, но Пирр уже никогда не будет таким, каким был до того, как ты сюда явился. Не знаю, к лучшему он изменится или к худшему...

— К лучшему, к лучшему, — просипел Язон, растирая шею. — Ну а теперь пожмите-ка друг другу руку, чтобы люди на самом деле увидели, что распрям конец.

Рес повернулся, секунду помешкал, потом протянул руку Керку. Седому пиррянину тоже трудно было превозмочь укоренившуюся с детских лет неприязнь к корчевщикам.

Но они пожали друг другу руки, потому что настала пора перемен.

Конец

Сокращенный перевод с английского Л. Жданова

Ближе к осени, когда начинала рыжеть болотистая тундра и созревали грибы — лакомое блюдо оленей, Мериме все чаще выходил на высокий берег реки, где стояли его нарты. Отсюда хорошо был виден противоположный, низменный, заросший частым кустарником берег. Серовато-желтые отмели его все еще были пустынны и безжизненны. Но уже подошло то время, когда нагулявшийся у берегов океана и уходящий теперь от морозов на юг дикарь должен был появиться на их реке.

Уже не было комара, и иногда из серых туч вместо дождя вдруг начинал сыпать снег.

В теплой парке можно было долго сидеть и следить за рекой. Первыми должны были появиться большерогие олени-самцы. Они всегда, как разведчики, шли первыми и первыми переправлялись, подолгу прислушиваясь и принюхиваясь, прежде чем пуститься вплавь. Потом все чаще и чаще будут появляться небольшие, но день ото дня все увеличивающиеся стада, а позже, к заморозкам, появится и все огромное стадо дикаря. Нганасаны никогда не держали больших стад домашних оленей в отличие от соседей — долган, ненцев, эвенков. Вся жизнь их была бесконечной дорогой, вечным странствием за стадами диких оленей. Летом, когда у оленей подрастали телята, нганасаны добывали ленного гуся, запасались рыбой. Зимой и весной — куропаткой. У них были собаки, обученные охоте на дикого оленя, и олени-манщики, но не так-то легко было добыть на снегу осторожного зверя. И все надежды впрок запастись шкурами и мясом возлагались только на осень. К поколке заранее готовились. Зная места, где олени обычно переправляются через реки, нганасаны задолго ставили неподалеку чумы и начинали следить за рекой, готовясь к охоте. Для всех это был праздник, для мужчин — своеобразный экзамен охотничьей сметки, мужества и мастерства. Плывущих оленей кололи копьем с легкой лодки кухунгондуй из оленьих шкур, а позже — с деревянной лодки-ветки. На лодке этой невозможно встать, даже чтобы сидеть, требуется большая ловкость. Плавать нганасаны никогда не умели, и если случалось, что ветка переворачивалась, спастись охотник мог, лишь уцепившись за рога плывущего мимо оленя.