Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1972 год

Георгий Иванович приезжал на встречу участников обороны, и мне удалось поговорить с ним.

— Как я стал ординарцем? — вспоминал Георгий Иванович. — Шел по штольне с котелком воды, наткнулся на высокого полковника в пенсне. (Тогда я еще не знал, что это Ягунов, — это было в самые первые дни обороны.) Полковник остановил меня: «А!.. Зеленая фуражка!» — расспросил о службе и приказал следовать за собой. Мы пришли в штаб, и здесь Ягунов представил меня старшему батальонному комиссару. Это был Парахин.

...Есть его фотография. Скорей всего со служебного, военных дней удостоверения. И хоть это всего лишь маленькая старая фотография с военного документа — такие мужественные лица запоминаются.

Раненного во время последнего боя и до предела изможденного Парахина привезли на грузовой машине в подвалы симферопольского гестапо и стали травить каждый день собаками. И может быть, даже не очень заботились получить от него сведения (иначе попытались бы сначала поставить на ноги), видно, по опыту знали, что это бесполезно.

Таким был человек, за которым ходил, «як тiнь», молодой пограничник в зеленой фуражке.

Георгий Иванович знал, что документы прятали. Документы, очевидно, были ценные и важные. (Ясно, какая это была ценность для людей, которые собирались уходить в свой последний бой и не хотели погибнуть неизвестными.) Георгий Иванович помнит, как готовились их прятать, как расставляли немногих бойцов охранять входы. И как даже ему, ординарцу, не доверил Парахин тайну захоронения. А может быть, и доверил бы, но мало уже оставалось в строю людей и некого было поставить охранять сквозные штольни на случай всякой неожиданности, и Парахин приказал своему ординарцу встать у боковой штольни с автоматом в руках и стоять так, чтоб «даже мышь не проскочила».

Потом в пересыльном лагере (Самохвал в октябре 1942 года после тяжелого боя попал в плен), в Дрездене, в бараке-«лазарете» Самохвала узнал один из военнопленных, бывший старшина.

— Я тебя знаю, ты ординарец Парахина, — сказал старшина.

Старшина знал многое, и запираться было бессмысленно. Вряд ли это была провокация, потому что человек умирал и хотел сказать что-то перед смертью. Он сказал Георгию Ивановичу, что участвовал в захоронении документов и что их «заховали» в радиусе пятидесяти метров от последнего места штаба.

В один из первых дней работы экспедиции от Т-образного тупика — «штаба» — мы отсчитали по прямой, уходящей в глубь каменоломен штольне пятьдесят метров. Впереди была груда больших камней. Когда камни перетащили в другое, обследованное миноискателями и пробными шурфами место, обнаружили под ними основание аккуратной, камень к камню, стенки поперек штольни. Трудно сказать, для какой цели была построена каменная стенка-перегородка. В пазах между камнями, в нижнем ряду мы нашли обрывки черных вафельных полотенец, остатки плащ-палаток, одежды. Так строили «газовые перегородки», закладывая самые маленькие щели первым попавшимся под руку материалом.

Итак: «газовая перегородка». Что за ней, вернее под ней?

Не торопясь осмотрелись, и сразу бросилась в глаза одна любопытная деталь: в черной, закопченной каменной стене — четкий и, очевидно, выбитый когда-то кирками, судя по отлому камня, квадрат. Для какой цели он выбит в стене?

Если это указание, где строить перегородку, зачем столько усилий? Два-три удара кирки — и будет отметка на стене. А тут — четкий квадрат. И такое впечатление, будто кто-то хотел сделать в каменной стене квадратное углубление. Начал «профессионально» с краев по контуру, чтобы отвалить потом сразу большой кусок от центра. Но вот этот-то кусок и оставил, не отколол.

...Сапер Миша Бабин надел наушники, подкрутил настройку, отрегулировал миноискатель на моей лопате и осторожно пошел «косить» — водить вокруг стенки. Вдруг он остановился и молча протянул Анатолию Васильевичу Шале наушник. Старший лейтенант дал послушать мне. Наушник гудел ясным и переливистым, разного тембра и тона голосом. Но, пожалуй, сейчас он звучал посильнее, чем обычно, когда натыкался на взрывоопасные предметы и куски железа.

— Бабин, попробуй «оконтурить»! — приказал Шаля.

— Здесь, здесь, здесь и здесь... — сержант ткнул, наконец, носком сапога в землю.

Через полчаса работы мы извлекли из-под камня железный предмет, но это был всего лишь ящик с гвоздями. От времени гвозди спеклись в ржавую массу, и мы приняли их сначала за крышку стального ящика.

Разочарованные, молча уходим от «стенки с квадратом», чтобы, как ни странно, вернуться к ней снова в один из последних дней экспедиции.

Каждый день спелеолог Олег Сенкевич, начальник нашего «оперативно-поискового отдела», заносит в наш «археологический журнал» все находки и краткие комментарии к ним.

Нашли немецкую дымовую шашку. С дымвеществом. Почти не сгоревшую. Такие шашки фашисты кидали через дырки и входы. Аджимушкайцы гасили их, как «зажигалки», забрасывая землей и тырсой.

На днях кто-то принес красноармейскую звездочку. Вчера попалась бутылка с горючей жидкостью. Нашли стеклянные трубочки длиной с карандаш, запаянные с двух сторон. В середине какой-то белый порошок. Все сошлись на предположении, что он для воспламенения бутылок с горючим. Но нужен анализ.

Обнаружены снаряды PC от «катюши». Высокие длинные снаряды-ракеты со стабилизаторами. Снаряды как новые, только легкий, как пыльца, слой коррозии на корпусе. Снаряды пустые. Была ли в них взрывчатка? И как они попали в каменоломню?

Местные жители рассказывали, что под вечер 16—18 мая 1942 года стояла недалеко от памятника партизанам 1919 года зеленая машина с наклонными железными полозьями над кабиной. Около нее стояли военные. Один из военных махнул рукой, и машина дала огненный залп в сторону аэродрома. Там были немцы. Потом люди видели, как толкали ее красноармейцы в Центральный вход каменоломен со стороны Сладкого колодца.

Найдена засыпанная взрывом радиостанция. В одной из боковых штолен Центрального хода. Неужели это та самая, главная рация Аджимушкая? Известно, что устойчивая двусторонняя радиосвязь была у подземного гарнизона всего несколько дней. Судя по всему, раскопанная радиостанция была оборудована еще до обороны. Она располагалась совсем недалеко от поверхности и тоже была засыпана взрывом.

Нашли микрофон и части агрегатов, обрывки телеграфных лент и радиограмм, обрывки писем и пустые, незаполненные бланки «машинного журнала радиостанции», записные книжки, тетради, целую кучу красных тридцаток и трехрублевых зеленых бумажек. Попались картонные папки с листами бумаги. На одном отчетливо читается карандашная запись: «АКТ от 8. ...42 года... составленный в присутствии...» Дальше неразборчиво.