Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1972 год

— Сам я, — продолжает падре Хегба, — никогда не присутствовал на церемонии вступления в кровное родство, однако есть много достойных доверия свидетелей, которые такие церемонии видели. Договор заключается примерно следующим способом. Человек, который ощущает себя в состоянии стать побратимом зверя — леопарда или, скажем, змеи, — отлавливает облюбованное животное и с помощью других посвященных доставляет его в деревню. Затем колдун берет нож и наносит зверю небольшую рану возле уха; тем же ножом он делает надрез на руке человека. Затем человек прикладывает свою рану к ране животного так, чтобы кровь их перемешалась. Отныне между человеком и зверем заключается договор, который разрушить никто уже не сможет. Зверя после этого освобождают, и он возвращается в джунгли. Он будет по-прежнему жестоким по отношению ко всем, кроме своего кровника. Стоит побратиму позвать зверя, как тот тут же явится, прибежит, приползет, прилетит — в зависимости от того, что это за животное. Африканцы уверены, что, если зверя убить, умрет и человек. Один случай рассказал мне миссионер Триллес. Однажды на берегу реки Тсини он спал в хижине вождя. Неожиданно его разбудил какой-то шум, вернее шелест в траве за хижиной. Падре Триллес зажег фонарь и с ужасом увидел двухметровую черную змею, вползавшую в дом. При виде человека змея поднялась, готовая к атаке. Миссионер вскинул было карабин, но тут в хижину ворвался вождь и схватил змею в объятия. Он прижимал ее к себе, он ласкал ее как собственного ребенка или брата. При этом он горько упрекал падре: «Ты хотел убить меня...»

— Я,— продолжал Хегба, — говорил уже вам, что мне не довелось видеть церемоний, на которых заключаются договоры между людьми и зверями, но вот там, в сердце этого темного леса, который мы проезжаем, живет мой знакомый охотник. Его кровный брат ястреб каждую ночь прилетает к хижине. Отношения между людьми и животными малообъяснимы; они настолько тесны, что многие склонны отождествлять зверя и человека. Как это достигается? Не могу ответить...

Размышления падре прерывает фраза, произнесенная водителем на языке басаа. Машина едва ползет, осторожно проталкиваясь сквозь плотную стену дождя. Свет фар разбивается на мелкие сверкающие осколки.

— Пожалуй, лучше остановиться, — говорит Хегба. — Шофер ничего не видит.

Машина сворачивает в сторону. Под шум ливня я продолжаю беседу, подталкивая ее к самому интересному.

— Падре, — говорю я, — можно ли поверить в реальность этих странных соглашений, которые люди-леопарды заключают с животным? Я могу поверить, что звери прибегают на зов. Не совсем понятно, каким образом животное погибает, если умирает его брат по крови. Но как, например, можно заставить зверя пойти в какое-то место, к какому-то постороннему человеку? Нельзя же допустить, что дикий зверь обладает человеческим интеллектом!

— Однако именно это и происходит, — возражает падре Хегба. — Отсюда, кстати, и родилась легенда, согласно которой человек, обладающий У, может физически превратиться в животное. Происходило это оттого, что животное порой демонстрировало такую сообразительность, что люди невольно начинали думать о чудодейственных метаморфозах. Я считаю, что подобные случаи есть проявление того, что обычно называют парапсихологией. Человек при этом впадает в состояние транса: не мудрено, что про него говорят, будто он исчез, превратившись в животное. На самом же деле человек лежит недвижный, обессилевший от колоссального напряжения; он лежит в* состоянии комы где-нибудь в углу хижины, прячась от всех, поскольку в эти минуты он беззащитен...

Что ж, резюмировать услышанное можно так: наряду с тайными обществами, такими, как люди-леопарды, призванными выполнять определенную социальную функцию и для этого заключающими «договор» с дикими животными в целях самосохранения, чтобы иметь при себе нечто вроде ангела-хранителя, существуют люди, использующие магию для грабежа, мести и иных низких целей. Существуют и такие, что просто облачаются в звериные шкуры, надевают «звериные», сделанные из железа лапы, в общем, делают все, чтобы ответственность за их преступления падала в глазах общества на ни в чем не повинных животных. Нужно четко отличать одних от других. Зло существует повсюду, но в разных местах оно принимает разные формы...

В Боннепоупе, куда мы наконец приехали, был праздник — выборы нового вождя деревни. Все жители собрались в католической церкви, и черный католический священник служил под аккомпанемент хора праздничную мессу. Такого церковного хора я никогда не слышал: четко акцентированный ритм ему задавали тамтамы. Из угла церкви, где я пристроился, мне видна небольшая площадь, дочиста вымытая дождем, а за нею дикий лес. Я снова мысленно возвращаюсь к тому, что в эти дни видел и слышал: к людям-леопардам; к церемониям кровного побратимства между людьми и животными; к человеку, который в одно и то же время и дерево, и река, и зверь. У меня такое ощущение, что, если бы весь этот странный мир неожиданно исчез, человек потерял бы очень многое, что ему надлежит еще изучить. Даже несмотря на то, что мир этот порою страшен и, уж конечно, противоречив.

Я думаю об этих новых для меня вещах, когда вдруг замечаю, как у кромки леса мелькает звериная тень. Вот она замирает, зверь неотрывно смотрит на людей. Потом так же неожиданно он исчезает в зарослях. Может быть, это была просто собака. Но мне отчего-то хочется думать, что это была пантера и что где-то здесь, среди тесно стоящей публики, находится ее кровный брат.

Альберто Онгаро, Джанфранко Морольдо (фото), итальянские журналисты

Перевел с итальянского И. Горелов

Накануне

9.00, отдел рекламы телекомпании «Найгай хосо».

Дождь. Унылый и непрерывный, каким он бывает в Японии во время тайфуна. С высоты пятнадцатого этажа улица казалась заведующему отделом Окаде узким ручейком, несущим опавшие кленовые листья — раскрытые красные зонтики.

Осень уходящая

Сыплет, сыплет по пути

Листья кленов красные... —

вспомнились ему стихи средневекового поэта, сопровождавшие телефильм, рекламировавший эти зонтики.

Для Окады октябрь был беспокойным месяцем. Пора заключения полугодовых контрактов со «спонсорами» — заказчиками рекламы. Пока все шло удачно: из девятнадцати часов ежедневных телепередач Окада продал уже пятнадцать. Остались четыре вечерних «золотых» часа, самых дорогих.

Окада раскрыл толстую папку с надписью «Спонсоры». Столбик цифр против названий компаний выглядел многообещающе: электротехническая компания «Мацусита дэнки» выделила на рекламу 11 миллиардов иен, автомобильная компания «Ниссан» — 9 миллиардов, парфюмерная компания «Сисэйдр» — 6 миллиардов...