Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1972 год

В общесоюзном студенческом отряде сотни тысяч студентов. Юноши и девушки из всех республик Союза, из многих социалистических стран работают на Дальнем Востоке и в Средней Азии, на Украине и в Сибири — везде, где строятся железные дороги, города, заводы. Третий семестр студентов — хорошая школа труда, дружбы, интернационализма.

Рассеянно глядя на стол, вдруг ловлю себя на том, что уже в который раз пробегаю глазами строчки, написанные на одном из листков: «Теперь мы в Холмске, на строительстве паромной переправы. Переправа что мост, только плавающий. Один конец «моста» — на материке, другой — здесь, на Сахалине...» Чье-то неоконченное письмо.

В Холмск я приехал на другой день вслед за отрядом. Узнать, где разместились студенты, было делом несложным. «На Молодежной улице», — ответил мне первый встречный, показав дом почти на самой вершине сопки. Асфальтовая дорога петляет по склону между новыми многоэтажными домами. Чем выше, тем чаще останавливаешься и невольно оборачиваешься туда, где сбегающий к проливу город окутан белой пеленою облаков.

Сверху порт очертаниями напоминает ковш, видны силуэты стрел портальных кранов, плавно кивающие судам у причалов. Неожиданно дорога кончается у обрыва. Вдоль него вытянулся светло-серый пятиэтажный дом. Укрывшиеся в подъезде от ветра и мелкого надоедливого дождя местные мальчишки охотно подтверждают, что москвичи живут здесь.

— Вам кого: химиков или техников? — со знанием дела поинтересовался один из ребят. — А то есть еще «сплавы», но они в другом доме.

Химики оказались студентами Московского института химического машиностроения. Сейчас они были заняты оформлением лагеря. Кто выводил на белом щите название института, другие рисовали, писали шуточные плакаты о «правилах приема пищи».

— Рационально используем вынужденный простой, — улыбнулся Вадим, командир отряда, имея в виду дождь, и уверенно добавил: — К обеду перестанет, и выйдем на объект.

Этой комнате, с кроватями у стен, двумя табуретами и столом, меньше всего подходило название «штаб». Перед Вадимом на столе разбросаны справочники, нормы и расценки на строительные работы, кипы бумаг. Короткие волосы командира по-мальчишески торчат на макушке, и это как-то не вяжется с его высокой ладной фигурой. Показывая квартиру, где во второй комнате находится медпункт, а кухня переоборудована в сушилку, он говорит:

— Устроили нас неплохо, только что это за романтика в квартире со всеми удобствами. В палатках бы... Чтоб у костра можно было посидеть... Или, на худой конец, в школе, чтобы всем вместе, табором, А тут ходи друг к другу в гости, как в Москве...

Мы вышли на балкон. Внизу, на Молодежной улице, видны строящиеся корпуса домов. Дождь, брошенный порывом ветра, звонкой мелкой дробью ударяет в окно. Снова смотрю на «ковш» порта. Татарский пролив... На серой поверхности моря, из-под облаков, оттуда, где должен быть далекий берег материка, появляется черная точка, медленно вырастающая в длинный корпус сухогруза... А дождь и не думает утихать. Просто иногда он становится еще мельче и превращается в надоедливую морось, а иногда вдруг ливанет струями, выбивая из переполненных луж пузыри. Я где-то слышал, что пузыри в лужах — к грибам и теплу. Если бы так! Но пока отряд на осадном положении и стройка стоит. Уже перекололи все дрова на кухне, и больше дела по плечу не нашлось...

Поначалу все ребята кажутся похожими друг на друга, в одинаковых куртках,, по которым каждый в любом городе безошибочно определяет студентов из строительных отрядов. И только пожив с ребятами несколько дней, приглядевшись, понимаешь, что не только ребята разные, но даже куртки похожи одна на другую не больше, чем страницы одной книги: одинаковые при беглом взгляде и совершенно разные при прочтении. По этим курткам можно узнать биографию их обладателей за последние два-три лета: на спинах — большими буквами названия мест, где работали прежде. Да и выглядит куртка выгоревшей, не раз стиранной, но это лишь вызывает уважение к совсем еще мальчишкам, которые успели уже объехать и «обжить» самые разные уголки страны, от Подмосковья до Сахалина. Вот на одной из курток выведено старославянским шрифтом Валдай, на другой — Селигер, Красноярск, и среди них совсем новые, ни разу не стиранные форменки первокурсников...

Несмотря на уверенный прогноз командира отряда, дождь после обеда не утих и начать работы не удалось. С надеждой крутили ручки приемника, ожидая услышать хорошую сводку погоды, но диктор снова обещал северовосточный ветер и дождь.

За ужином к Ивану Александровичу, отрядному мастеру, подсел коренастый подвижной паренек — бригадир «органиков». Он что-то тихо говорил Ивану Александровичу, тот согласно кивал, допивая из кружки чай, а затем неожиданно ответил:

— Нет, Саша, нельзя. — Саша вновь принялся в чем-то убеждать мастера, тот снова согласно кивал и вновь отказал. Паренек, увлекаясь, начал говорить громко, и стали слышны сначала отдельные слова, а затем и фразы: — Траншея... трубы, а дни уходят... не заработаем... Ребята здоровые, одни работают, другие обсыхают, потом меняемся, идет?..

— Нет, не пойдет, — мастер встал, — сегодня здоровые, а завтра по твоей «системе» намокнут и свалятся. Ты высчитал на несколько дней, а нам два месяца работать. Вы мне нужны здоровыми...

— А если плащи достанем? — настаивал Саша.

— Если бы плащи, да где их взять! — отрезал мастер и ушел.

Наутро появились брезентовые плащи и высокие резиновые сапоги. Плащ и пара сапог — дело нехитрое, но одеть в них сразу весь отряд — тут, видно, пришлось постараться. И студенты вышли все-таки на объект, хотя дождь по-прежнему сыпал на уже пресыщенную влагой землю...

Когда еще в Москве говорили о строительстве паромной переправы, представлялся большой причал, отходящий от берега, бетонные конструкции и лавина каменных глыб, обрушивающихся в воду...

Здесь, на месте событий, интересно сравнивать то, что представлялось за тысячи километров, с тем, что существует на деле. Огромный причал действительно есть, но он не уходит от берега, а растянулся вдоль него. В одном его конце железобетонное сооружение, напоминающее собой гавань в миниатюре, — «захват» для кормовой части парома. Оно соединено с берегом мощными стальными фермами. По ним на паром будут вкатываться железнодорожные вагоны — целый состав. Над всем этим высится остекленное с трех сторон здание диспетчерской, стоящее на «курьих ножках» — высоких опорах.

Пока на месте парома — плавучий кран. Он принимает с самосвалов в свой огромный ковш серую массу раствора и переносит его к стоящим в опалубке опорам стальных ферм.