Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1975 год

Но никто из людей, кроме жены Доха, ничего старого не прятал, а жена испугалась сказать правду. И Дох поднялся на шестое небо, с ним ушло много народу, хотя кто-то остался и на пятой земле. На шестом небе была шестая земля с огромной рекой и маленькими реками, впадающими в нее. Здесь было уже хорошо, и люди захотели остаться здесь. Они стали ставить чумы, но вдруг появился опять гром. Он был больше прежнего. И опять в огне сразился с ним Дох и победил его, но сломал древко второго копья. С гневом Дох покинул людей, и только с женой и сыном умчался на седьмое небо, на седьмую землю. Великий шаман думал, что люди прячут старое и обманывают его, но обманывала его жена.

На седьмом небе была седьмая земля, где всего было вдоволь, только деревья стояли железные. Но взмахнул посохом Дох, и стали деревья наполовину железные, наполовину обычными. И хотел было позвать людей Дох, но появился самый огромный гром. Загорелись деревья. Поднял последнее копье Дох и пошел на гром. Испугалась жена, хотела было выкинуть колыбель, но было поздно — сломалось копье, и огонь сжег жену и нарты. Он не мог уничтожить Доха, который не знал смерти, но мог убить его сына. Дох превратил сына в гагару, одел гагарой, рассек небо и бросил в дыру, наказав ему опуститься на лбу — сосновом бору у реки, что течет в огромную реку, и остаться с людьми.

Падает сын Доха, видит сосновый лоб и опускается около него на реку. Бегут люди, поднимают стрелы, что-то говорят, очень похожи их слова на кетские, но непонятные, кричит сын Доха, что он не гагара, а человек. Но те люди его не понимают и пускают стрелы. Люди убили сына Доха, ставшего гагарой, и съели. Все те, кто ел, тотчас умерли. И не стало тех людей, которые говорили почти так же, как говорят кеты, но не совсем так. Да и название тех людей было иное — юги.

— И нет теперь такого народа, а мы не едим гагару, — закончил повествование о Дохе и его сыне рассказчик. Так у случайного ночного костра мы услышали название древнего народа — юги, который, как предполагали некоторые исследователи, действительно существовал и был родствен кетам. Тщательно записав эту легенду, мы наутро тронулись в дальнейший путь.

Через несколько месяцев мы прибыли в поселок Ворогово, что стоит на левом берегу Енисея, чуть ниже правобережного станка Атаманово. (Сколь примечательны эти названия! Они сохраняют память о тех давно прошедших днях, когда с высокого берега у Атаманова ушкуйники по сигналу дозорных устремлялись на купеческие караваны. Жили же ушкуйники в селе Ворогове. От тех, видно, дней осталась своеобразная планировка дворов русских старожилов, напоминающая маленькую крепость с глухими и толстыми воротами и стенами.)

Нас в Ворогово привело сообщение о существовании особой группы местного населения, где очень распространена фамилия Латиковы. Мы были уверены, что эта группа как-то связана своим происхождением с кетами. Наши предположения могли не оправдаться, если бы мы ограничились лишь материальной культурой Латиковых, уже давно не отличающейся от сибирско-русской. Но мы пошли дальше — мы разыскали и разговорили самых старых Латиковых и услышали... вариант той же легенды о сыне Доха. Вплоть до заключительной части обе легенды совпадали. Но в конце Латиковы рассказывали ее так, что получалось, будто сына Доха, превращенного в гагару, убили именно их предки. Но ведь по первому варианту сына Доха убили легендарные вымершие юги? Так, может быть, клан Латиковых — это далекие потомки югов, которых наука считала исчезнувшими? И вот уже буквально в конце беседы старый Матвей Латиков сказал:

— Наши отцы и деды говорили, что до прихода русских они уже жили в этих местах по речке Сым и их называли югами.

Так просто на первый взгляд и буднично началось сенсационное открытие, казалось, уже исчезнувшего народа. Жаль, что мы приехали слишком поздно — мы опоздали почти на два столетия. Процессы естественной ассимиляции с окружающими народами зашли у потомков югов столь далеко, что нам удалось собрать всего лишь несколько десятков югских слов. Но мы не теряем надежды восстановить по еле заметным особенностям югской культуры в быту Латиковых и их сородичей в Ворогове какие-то вешки на пройденном кетско-югском пути. Не удастся нам, удастся другим...

Конечно, метод «непосредственного наблюдения» — чудесный, проверенный годами принцип работы этнографа. Однако как применить его, когда речь идет о народе, давно сошедшем с исторической сцены? Как побороть время и стать соучастником событий, развертывавшихся на обширных пространствах Европы и Азии, Америки и Африки два, три, десять столетий назад?

Как восстановить пройденные этапы этнической истории и ответить на самый жгучий вопрос: кто наши предки? Ведь первейшая обязанность этнографа — разгадать, а не домыслить, что было, а чего не было. Здесь, пожалуй, трудностей больше, чем при живом общении с людьми, чью культуру надо познать и понять. Здесь объективность, добросовестность и компетентность должны быть вне сомнений и способны выдержать строгий суд истории.

И поэтому настоящий этнограф обязан уметь путешествовать во имя науки не только по реальной земле, но и во времени. Не только уметь разговаривать с живыми людьми, но и с музейными экспонатами и письменными свидетельствами.

Время — это тоже «поле» этнографа, где музейные экспонаты и письменные сообщения являют собой как бы остановившиеся мгновения. «Оживить» эти мгновения и беспристрастно изучить их движения в «поле времени» — вот в чем первая и основная задача исторической этнографии.

Благодарна работа этнографа, приближающего людей к пониманию друг друга, чтобы предстоящие встречи дарили благородную и добрую радость узнавания. Весной ли, осенью, зимой или летом — в любое время года мои товарищи упаковывают походное снаряжение и отправляются в путь. Для этнографа воистину жизнь — это дорога.

Может быть, иногда им, уставшим от холода или едкого дымокура, чуть-чуть обидно, что они не у Черного моря. Однако, где бы ни были этнографы 17 июля, в день рождения своего замечательного предка, великого путешественника и гуманиста Н. Н. Миклухо-Маклая, — в степи, пустыне, тайге или на широких речных просторах России, — они отмечают свой день. День этнографа. По традиции в этот день у дальних костров память восстанавливает прожитое и пройденное, все то, что еще надо рассказать людям о них самих...

Фото В. Орлова

Водитель посигналил на прощанье, и его видавший виды трехосный ЗИЛ лихо запрыгал по рытвинам, оставшимся на месте засыпанных бомбовых воронок. Маскировочный тент, укрепленный на бамбуковых шестах над кабиной и кузовом, закачался из стороны в сторону, словно и машина дружески махала Нгуену на прощанье. Поймав себя на этой мысли, он невесело усмехнулся: просто даже здесь, в глубине освобожденной южновьетнамской провинции Куангчи, выезжая в рейс, водители и после установления мира предпочитали не снимать маскировку. А во время стоянок обязательно забрасывали на тент пальмовые ветви. Неровен час — прилетит «фаныок» — «фурункул» (1 Так в Южном Вьетнаме называют самолеты Ф-101, находящиеся на вооружении у сайгонской армии.). Кто знает, что у него на уме? Недаром же говорят: «Всегда остерегайся лошадиных копыт».