Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1975 год

Блэклок извинился и тут же умчался решать возникшую перед ним проблему. Мы с командиром базы сидели молча.

— Но все-таки, что же нужно начальству в Лондоне? — спросил, наконец, я. В самом деле, адмиралтейство обычно не посылало специальный самолет за командиром подводной лодки, которому удавалось потопить линкор. К тому же были и другие подводники, которые проявили себя ничуть не хуже.

Моя усталая голова, затуманенная вдобавок выпитым, отказывалась думать, и я лишь попросил командира базы:

— Если можно, скажите мне, зачем я так срочно понадобился адмиралтейству? Не за тем же только, чтобы похлопать меня по плечу как хорошего парня.

— Джеффри, я знаю не больше. Одно могу сказать: если адмиралтейство побеспокоилось послать за тобой специальный самолет, а военно-воздушные силы при теперешнем положении на фронтах согласились хотя бы на время расстаться с одним из своих бомбардировщиков, можешь не сомневаться, что ты очень важная персона.

Пять часов назад мы получили из Гибралтара коротенькую телеграмму о том, что самолет уже вылетел, и теперь вряд ли могли узнать что-либо до тех пор, пока он не приземлится у нас после тысячемильного перелета.

В предрассветной тишине послышалось пульсирующее гудение мощных моторов.

На одной из взлетно-посадочных полос загорелись огни.

— Только в вашу честь, — заметил подошедший Блэклок. — Я не рискнул бы включить освещение, если, бы не столь чрезвычайные обстоятельства. Можете не сомневаться — с минуты на минуту к нам пожалуют и немецкие бомбардировщики.

В дальнем конце полосы появились и стали неудержимо надвигаться на нас очертания чего-то огромного и неуклюжего. Блэклок затаил дыхание. Но громадная машина вдруг замедлила бег и, скрипя тормозами, остановилась.

— Блестящая посадка! — воскликнул Блэклок. — Знаете, дружок, за вами, как видно, послали и отличных пилотов. Выключить огни! — крикнул он кому-то, скрытому темнотой.

Аэродром мгновенно погрузился в полный мрак. Блэклок осветил лучом фонарика выходной люк самолета, и я направился к машине. Из люка один за другим вышли четверо, потом появились ноги пятого, и кто-то воскликнул с австралийским акцентом:

— Вот она, Мальта — жемчужина Средиземного моря! Да здравствует отпуск на солнечной Мальте! Перед вами Мальта... и самый отвратительный аэродром, который я когда-либо видел. Теперь остается чуть подтолкнуть машину, и она окажется в море!

Блэклок подошел к длинноногому австралийскому офицеру.

— Это нас фрицы все время пытаются столкнуть в море. — Он повернулся к солдатам аэродромной команды. — Заправить машину горючим...

Австралиец удивленно взглянул на Блэклока.

— Что это значит — «заправить машину»? Я сам должен заправиться, прежде чем лететь обратно на этом корыте. Мне надо принять ванну и выспаться. Не забывайте, друг мой, мы только что из полета. Тысячу пятьсот миль до Гибралтара над морем, тысячу миль сюда. Понимаете?

В следующую минуту я должен был признаться самому себе, что восхищен Блэклоком, и только теперь понял, почему его назначили сюда.

— Вы отправитесь обратно сразу же, как только машина будет заправлена, то есть примерно часа через два.

— Пошел ты в... — зло выкрикнул австралиец и отвернулся.

— Послушайте-ка, — спокойно ответил Блэклок. — Если вы или ваш экипаж не в состоянии лететь, я отправлю машину со своим. В любом случае ваш «ланкастер» вылетит в Гибралтар до утра — это помешает фрицам перехватить его с баз в Сицилии или на материке. Решайте сами.

В рассеянном свете ручного фонарика я рассмотрел морщинки усталости в уголках губ австралийца.

— Почему такая спешка? — спросил он. — И что это за фрукт, которого мы должны везти обратно, не получив и часу отдыха? Младший брат Черчилля?

Блэклок начал терять терпение.

— Во-первых, потому, что я так приказываю. Во-вторых, потому, что завтра, при первом же налете, немцы превратят вашу машину в груду лома. В-третьих, потому, что такого лома на моем аэродроме и без того предостаточно. В-четвертых, и это самое главное, потому, что перед вами капитан-лейтенант Джеффри Пэйс, которого вы должны доставить в Лондон. Дело чрезвычайной важности, вот вас и прислали сюда.

Глаза австралийца смыкала усталость.

— Ну хорошо, — согласился он. — Заправляйте машину, она в полном порядке. Надеюсь, мы успеем выпить по чашке кофе? — Внезапно и тон и поведение австралийца изменились: — Не пускайте мерзавцев из вашей аэродромной команды в самолет, пока мы не выгрузим из него добро!

— Что еще за добро? — насторожился Блэклок.

— В бомбовом отсеке три ящика виски, три ящика джина да, пожалуй, столько же консервов, — осклабился австралиец. — Я рассудил, что это взбодрит вас, и прихватил с собой... «Дело чрезвычайной важности», — передразнил он.

Блэклок шлепнул его по спине.

— Уж вы извините меня! А ведь мы с вами могли бы устроить отменный выпивон!

— Могли бы! — вздохнул австралиец.

Миссия обреченных

...В Лондоне стояла поздняя весна, и в свете хмурого дня адмиралтейство показалось мне мрачным и холодным, особенно после ласковых лучей средиземноморского солнца. Еще холоднее были глаза, смотревшие на меня через письменный стол; иногда в них появлялся гнев, но большей частью они выражали спокойствие, суровое, как стужа Арктики.

— Вы устали, Пэйс? — внезапно спросил командующий подводными силами военно-морского флота Великобритании.

До чего же мне осточертели люди, без конца интересующиеся моим состоянием! Хватит бы, казалось, того, как надо мной тряслись на Мальте, уговаривая отдохнуть, выспаться и прочее и прочее, так нет, вот и командующий пожелал узнать о моем самочувствии. Я не выдержал и грубовато ответил:

— Да, да, устал! Потопить линкор, потерять счет глубинным бомбам, которыми нас забрасывали, бесконечно долго трястись в холодном и неудобном самолете... Да, я устал! Если бы вы сами побыли в моем положении, когда обстановка вынудила меня целых девять часов прятаться за песчаным шельфом...

В суровом взгляде, нагонявшем страх на многих, а сейчас и на меня, когда я сообразил, что повел себя глупо, появилось удивление.

— Что вы сказали?! При чем тут шельф? В донесении о нем не говорится ни слова.

Я доложил командующему о тяжелом испытании, которое пришлось выдержать «Форели», и о том, как я решил воспользоваться возвышенностью морского дна для защиты. Должен признаться, я умышленно растянул доклад в надежде, что за это время он забудет о моей вспышке.

— Вы должны извинить меня, Пэйс, — сказал командующий, как только я замолчал. — В первые минуты я решил, что вижу перед собой офицера, каких перевидел немало, — хорошего боевого офицера, правда, несколько травмированного постоянным нервным напряжением. Для выполнения задания, которое я имею в виду, в моем списке было три командира подводных лодок, однако потопленный вами линкор и то, что вы рассказали, перевешивает чашу весов в вашу пользу.