Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1977 год

Часа через два ураган стал стихать, хотя небо до конца дня оставалось затянутым мутноватой дымкой. Дорога была покрыта сплошным слоем песка, на котором машина оставляла такой же четкий след, как по первому снегу. И на память пришла история, касавшаяся советских специалистов, работающих в северных районах Сахары.

Дело в том, что в этих местах случаются другие бури, снежные. Именно в такую пургу попали однажды зоотехник Хасан Алимжанов, приехавший в Алжир из Узбекистана, и московский студент Юрий Генгач. Об этой истории я узнал от знакомого сотрудника нашего торгпредства, который тогда был в тех краях.

В поселке Айн-Скруна уже несколько лет действует опытная животноводческая станция. Наши агрономы и зоотехники были на ней частыми гостями, поскольку там велись эксперименты по развитию животноводства с использованием источников горячей воды, давно обнаруженных в этих краях.

В конце недели — дело происходило в декабре — ребята должны были вернуться на базу в центр вилайи. Перед тем как покинуть станцию, Хасан взглянул в окно и поразился — над землей неслась снежная пороша. В углу двора,

сбившись в кучу от сильного ветра, жалобно блеяли овцы. К середине дня поселок нельзя было узнать. За несколько часов улицы Айн-Скруны занесло метровым слоем снега. Ураган оборвал электрические провода, станция погрузилась во мрак.

«Газик», на котором Хасан и Юрий отправились в путь, безнадежно засел в заснеженной балке километрах в тридцати от поселка. Ребята старались вспомнить, как поступают сибиряки, если пурга застигает их в тайге. Пока был бензин, грелись от работающего двигателя. Надеялись, что буря скоро стихнет. Кончился бензин — вспомнили о двух литрах мазута в канистре. Отбили горлышко у бутылки, вылили туда мазут, вставили самодельный фитиль и при зыбком свете чадящего светильника предались невеселым думам.

Сидя, что непогода не собирается униматься, друзья попытались добраться до жилья пешком. Куда там! Едва они покинули «газик», как шквальный ветер повалил их наземь. Ползком снова забрались под брезентовую крышу машины.

Так прошла ночь. Под утро ребята решили во что бы то ни стало вернуться на станцию. Девять часов, крепко сцепившись за руки, брели Хасан и Юрий в Айн-Скруну. Чтобы не обморозить ступни ног, обмотали их кожей от портфеля. Все обошлось благополучно, и ребята поступили правильно, ибо буря продолжалась целую неделю...

Мы спешим в Туггурт, стараясь не соскочить с занесенного песком асфальта. По такому шоссе ехать вдвойне опасно, поскольку даже при легком торможении машину может занести в кювет. Но все же дорога куда лучше караванной тропы, которую только опытный проводник может разглядеть после песчаного урагана. Вероятно, надо вырасти в пустыне, знать малейшие ориентиры, много раз пройти сахарскими тропами, чтобы безошибочно неделями пробираться в море песков и камней и вывести наконец караван точно к колодцу или лагерю кочевников. Но не все переходы завершаются успешно. О трагедиях в пустыне говорят древние погребения и могилы, которые появились здесь совсем недавно. Встречаются на этих плоскогорьях и останки верблюдов — даже непревзойденная выносливость не выручает иной раз этих животных.

В Туггурт прибываем уже под покровом ночи. Оазис приветствует нас бледными, мигающими огнями. Шоссе выводит прямо в центр, к гостинице «Хоггар», фасад которой выполнен в традиционной манере, характерной для этой далекой горной страны в центре пустыни. Угловатое, с резкими контурами здание гостиницы напоминает театральные декорации. Ощущение такое, будто мы на «машине времени» вернулись в средневековье.

В холле «Хоггара» безлюдно. Рядом прокуренный полутемный бар. Двое парней, одетых по-сахарски — выгоревшие рубахи, легкие полотняные брюки, давно не знавшие утюга, — о чем-то оживленно беседуют за столиком в углу.

Говорят-то они по-русски!

— Здравствуйте! — Встреча с соотечественниками в оазисе, затерянном в бескрайних песках Сахары, — хороший подарок после долгой дороги.

— Какими судьбами в Туггурте?

— Ищем воду, — отвечает Али Мусаев, больше двух лет проработавший переводчиком в группе советских гидрогеологов. Его спутник Евгений Дмитриев — выпускник Московского инженерно-строительного института по специальности инженера по водоснабжению. Семья Евгения живет в Батне, где расквартирована группа, а сам он вместе с товарищами ездит по всему обширному району к буровым вышкам или проверяет действующие колодцы.

— Мы приехали сюда не напрасно, — продолжает Али. — За время пребывания здесь группы Серафима Михайловича Голубева заработали сорок четыре новых колодца, причем многие из них достают воду более чем с километровой глубины. Жарко, правда, да и тяжеловато порой — ведь все время на колесах. Но самое главное — и мы это чувствуем — люди нуждаются в нашей помощи.

Б. Фетисов

Окончание следует

Все началось с того, что в будапештском корреспондентском пункте «Известий» появился огромный человек с добродушной и немного застенчивой улыбкой на лице. Это был Ференц Эрши, написавший множество книг о войне. Самую же громкую славу ему принесла многосерийная телеповесть о капитане Тенкеше — полулегендарном герое-куруце, участнике восстания XVIII века против габсбургского ига.

Эрши сразу, извлек из своего пузатого портфеля карты, схемы, раскрытые в нужных местах книги по военной истории, миниатюрный диктофон. И начал без предисловий:

— Это было между 24 и 28 ноября 1944 года. Войска маршала Толбухина, саперы 4-й и 57-й гвардейских армий, навели понтонный мост через Дунай в Мохаче, между городской набережной и островом Маргитты... А теперь послушайте вот это, — продолжил Эрши. — Говорит Янош Бубрек, официант мохачского ресторана. — Он включил диктофон, и хрипловатый голос рассказал, как танки Т-34 начали переправу по понтонному мосту и как один из них соскользнул в воду.

Эрши давно хотел найти танк и начал с того, что связался с молодыми историками. И, конечно, в Мохаче и других городах сразу же объявились следопыты-добровольцы, пожелавшие принять участие в поисках танка. В дело включились аквалангисты клуба «Амфора», которые незадолго до этого обнаружили на дне Балатона остатки советского самолета.

Но сейчас дело оказалось сложным. Никто точно не знал, в каком месте лежит танк. К тому же в предполагаемом районе почти двадцатиметровая глубина и очень сильное течение. Но мысль о том, что удастся поднять танк к празднику освобождения — к 4 апреля и установить его на пьедестале в Мохаче, не оставляла Эрши и его друзей. Это было бы данью уважения освободителям. Эрши также попросил меня написать о танке в нашу газету: может быть, откликнется кто-нибудь из оставшихся в живых участников событий, может быть, удастся узнать имена четырех танкистов еще до того, как танк будет обнаружен. Я, со своей стороны, постарался найти участников освобождения Мохача в нашей стране. Правда, среди множества писем лишь небольшая часть непосредственно касалась гибели танка. О ней, в частности, писали Герой Советского Союза Е. А. Цыпленков из Ленинграда, подполковник в отставке М. А. Кононенко, В. И. Коваль из Черниговской области. В других письмах приводились интересные боевые эпизоды, связанные с форсированием Дуная у Мохача. Делались попытки установить номер воинской части, потерявшей танк, назывались возможные свидетели трагедии на понтонном мосту.