Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1978 год

Потом Нина Ивановна рассказала, что они думают создать на базе дендрария ботанический сад. Сохранить генетический фонд местной флоры, обновить, обогатить его, чтобы дать начало еще многим : зеленым островам в этом краю.

Пожар № 105

Стоял жаркий июльский день. Лохматые тени облаков лежали на желто-зеленой земле. Их становилось все больше, причудливых серых пятен, покрывавших поля и светло-коричневые ленты дорог.

— Хорошо, — сказал Исаковский, — пахнет дождем.

— Похоже, — ответил Горбач.

Викентий Алексеевич Исаковский, командир Хакасского звена авиационной охраны лесов, и Андрей Михайлович Горбач, начальник Таштыпского авиаотделения, совершали патрульный полет на Ан-2, чтобы уточнить карту пожаров на сегодня. Сезон «горимости» был в разгаре.

Здесь, на юге Красноярского края, этот очень опасный сезон длится без малого полгода — с апреля — мая по октябрь, и все, это время экипажи самолетов и вертолетов, летчики-наблюдатели, парашютисты и десантники находятся в состоянии боевой готовности. Под их защитой почти девять миллионов гектаров леса, а погоды здесь нередко стоят такие, что от жары сворачиваются зеленые листья, бьют в горах сухие грозы...

— И на перевале тучи, — радуется Горбач. — Пожалуй, добьет дождь тот очаг...

Как-то незаметно пролетели мы над равнинами Хакасии и вошли вместе с облаками в горы. Облака становились все темнее, в редких уже разрывах мелькал коричневый от дождей Енисей. Летчик гонял машину кругами над местом прошлого пожара, и наблюдатели, теперь уже проклиная облачность, закрывшую от них землю, всматривались в лесистый склон горы. Видны темно-рыжие проплешины, черные обугленные стволы, поваленные ветром деревья — ветровал... Но дыма незаметно.

— Трудно было ребятам прыгать на эту тайгу... — нарушает молчание Исаковский. — Однажды здесь же, неподалеку, тушили. Так одного парашютиста отнесло ветром. Прямо в Енисей...

— Спасли?

Викентий Алексеевич поворачивает ко мне свою крупную голову, кивает.

У Исаковского спокойные глаза, несуетливые движения. Наверно, думаю я, он был так же нетороплив и выдержан, когда однажды их патрульный самолет попал в горах в нисходящий поток. Летчик был молодой, неопытный — самолет потерял высоту, скорость и упал, перевернувшись, в реку... Хорошо еще, рассказывал Исаковский, что успели сорвать дверцу, течение выбросило ребят на камни. Один из членов экипажа переплыл реку, двое остались ждать помощи посредине реки. Было начало мая, холодно, а они почти раздеты... Наконец пришли люди, на лодке переправили их на берег, и они уже ночью тайгой добирались с факелами до охотничьей избушки.

Это было более десяти лет назад. Викентий Алексеевич помнит этот день так же отчетливо, как и тот, когда попал на высоте в пыльную бурю; помнит, как однажды, сбрасывая вымпел леснику на Большом пороге, шли опасно низко над узким ущельем... Штурман и командир авиазвена Исаковский налетал более четырех тысяч часов и, по собственному признанию, «чувствует себя в самолете лучше, чем на земле». Почти двадцать лет работает он в этих краях и частенько с благодарностью вспоминает своих мать и деда, костромских лесников, научивших его любить н чувствовать лес.

...Длинными космами кинутся облака под крылом самолета. Мелькают вырубки — светлые пятна среди темной тайги. Они словно усеяны спичками. Исаковский многозначительно переглядывается с Горбачом. Понятно: лес в основном вывезен, а это остатки... Какая богатая пища для огня!

Уже видна серебристая лента реки Абакан. Пролетаем над городом Абаза, пересекаем реку и сразу, на лесистом склоне, замечаем густой дым: темные пряди смешиваются со светлыми, крутятся под ветром, расстилаются над лесом.

— Горит кустом. Шесть точек,— говорит Горбач. — Здесь уже работают десантники и лесники. Задавят, — уверенно замечает он.

Но вдруг на спокойные лица наблюдателей легло напряжение: они одновременно заметили густой дым на склоне другой горы. Видно, новая точка... И где? Рядом с желтой поляной, на которой лежит рядками скошенное сено!

— В Таштып, быстро!

Едва приземлившись на желтом выжженном аэродроме Таштыпа, Исаковский и Горбач скрылись в домике авиаотделения. Исаковский сел к рации. В Абакан пошло сообщение о новом очаге. Горбач склонился над картой вместе с молодыми летчиками-наблюдателями.

— Ребята, возле Абазы новый пожар, — сказал он. — Рассчитайте кольцо — Таштып, Малый Таштып, устье реки Малый Абакан... Уходим с десантниками на разведку.

Я вспомнила, как в Абакане, просматривая документы авиазвена, наткнулась на описание пожаров: «Пожар № 6 квадрат 167... обнаружен 30 апреля в 14 часов 30 минут. Высажено 19 человек. Сильным ветром был раздут и действовал до 6 мая. Затем был локализован на площади 350 га. Ликвидирован пожар 8 мая на той же площади. На его тушении работало 19 человек АПК (авиапожарной команды), 60 мобилизованных и 6 человек наземной лесной охраны».

И сейчас, сидя на таштыпском аэродроме, понимаю, что пройдет несколько дней, и описание «нашего» пожара в районе Абазы, 105-го в этом сезоне, ляжет в документы такими же сухими, четкими строчками. И только человеку, знающему, что такое лесные пожары, они скажут, сколько напряженных минут пережили за дни его тушения и Исаковский, и Горбач, и молодые парашютисты, прыгающие на горящий лес, и все те, кто боролся с огнем, чтобы спасти тайгу.

В стороне от дорог

Мы стояли на углу Аллеи каменных изваяний, и Эра Севастьянова нетерпеливо вглядывалась в поток машин, мчащихся по широкой улице Абакана. Наконец от потока отделился «газик», обогнул аллею и остановился около нового дома, в нижнем этаже которого размещался Хакасский областной краеведческий музей. Из машины выпрыгнул коренастый парень в куртке защитного цвета.

— Геннадий Вертопрахов. Абаканский клуб подводного спорта,— как-то очень по-военному представился он и распахнул перед нами дверцу «газика».

Из слов Севастьяновой я уже знала, что подводники собираются работать в Красноярском море, где скрыто под водой много курганов и наскальных рисунков, и попросили Эру Антоновну, археолога и сотрудника музея, уточнить место погружений. Севастьянова охотно согласилась, тем более что по пути к будущему лагерю подводников она могла еще раз осмотреть «свои» писаницы на высоком скальном берегу.

«Газик» долго петлял по пыльным степным дорогам, а потом полез на зеленый холм. Снизу холм выглядел пологим и невысоким, но теперь, казалось, превратился в крутую гору. Не добравшись и до середины, шофер выключил мотор, подложил камни под задние колеса, и мы по выжженному склону поднялись на перевал.

...Вокруг расстилаются желто-зеленые склоны, прочерченные овечьими тропами. Повсюду камни могильников, покрытые пустынным загаром, сложенные из камней зубцы, похожие на останцы.