Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1978 год

— Левен не столь однозначен...

— Что?! Вы хотите сказать, что это честный идеалист?

— У него устоявшаяся репутация. Есть средства...

Короткая пауза. Шовель почувствовал на себе взгляд шефа.

— Он выжидает, покуда сложатся благоприятные обстоятельства. Политика поворачивается и так и эдак. И потом, люди ведь созданы не из одного только расчета. Левен — человек увлеченный, упрямый, уверенный в себе.

Хеннеке придвинул пачку фотографий и стал разглядывать их по очереди, держа руку на отлете, как это делают дальнозоркие. Потом начал передавать их по одной Смиту и Холмсу. Интересно, какое на них впечатление произведет Левен? За две недели слежки Шовель успел насмотреться на высокую, чуть сутулую фигуру. Лицо с выдвинутым вперед бойцовским подбородком, высокий лоб в обрамлении седых жестких волос, глубоко посаженные глаза.

Хозяин молча наполнил бокалы.

— Значит, — протянул Смит,— ни одного темного пятна?

Шовель не отказал себе в удовольствии растянуть паузу и посмаковать шампанское. Потом поставил бокал и продолжил, довольный произведенным эффектом.

— Есть давняя связь. Лилиана Шонц, двадцать восемь лет. Бывшая секретарша в конторе «Ван Петере и Левен». В 1970 году открыла модный магазин на улице Мезанж. Сейчас, похоже, между ними все кончено. Она появляется всюду с одним бельгийцем, сотрудником Европейского парламента (1 Один из органов «Общего рынка» (Европейского экономического сообщества), международного государственно-монополистического объединения ряда стран. Западной Европы. (Примеч. пер.)). Как вам, конечно, известно, эта организация располагается в Страсбурге и бурно парламентирует за неимением возможности действовать.

Он пододвинул к Холмсу новую пачку фотографий.

— Очень миленькая, — оценил Холмс.

— Вы правы. Хотя при увеличении с пленки «минокса» многое пропадает. Позвольте уж на словах: блондинка, ухоженная, васильковые глаза.

— Вы с ней встречались?

— Я купил у нее в лавке шелковый платок. Магазинчик маленький, но изысканный. Лилиана занимает двухкомнатную квартиру прямо над ним.

Смит побарабанил пальцами по снимкам:

— Во Франции не иметь любовницы — это все равно что в Англии не состоять в клубе.

— О нет. Не следует забывать, что Эльзас — провинция, где мораль и семью высоко чтут по традиции. Здесь свои нравы, свой диалект, свой образ мысли. По Эльзасу прокатилось несметное число войн, нашествий и революций. Только за последнее столетие он четырежды переходил от Франции к Германии и обратно, не потеряв при этом своего лица. Так что здесь слова «долг», «пример», «семья» вовсе не пустой звук.

— Можно ли взять Левена на крючок с помощью этой милашки?

— Если «с помощью», то нет... Левен не таков, чтобы поддаться на простой шантаж. В Страсбурге будут стоять за него горой. Там не любят, когда чужие вмешиваются в их дела.

— Его жена в курсе? — бросил Холмс.

— Я спрашивал об этом нашего человека в Страсбурге. Он не без гонора ответил: «Мы тут не в Париже». Иными словами, копаемся в грязном белье сами, не делая из этого зрелища для зевак.

— У вас есть уверенность, что Левена побьют на ближайших выборах?

— Да.

Шовель сказал это тоном, каким их учили в ЭНА произносить окончательные выводы из разбора ситуации.

— Это ничего не меняет, — сказал Холмс. — Левен крепко врос в дело независимо от того, станет ли он депутатом. Что вы об этом думаете, майн герр?

— Вам решать, джентльмены, — с явным удовольствием развел руками Хеннеке.

— О"кэй, — медленно протянул Смит. — Можете действовать.

— Рад, что вы высказались столь определенно... У вас есть еще какие-либо пожелания? Банальное уличное происшествие?

Или клиенту слишком хорошо запомнилась ваша первая попытка потрогать его? Смит покачал головой.

— Это не мы. В тот день, когда я начну работать так топорно, я отправлюсь на ферму выращивать цыплят.

— Я имел в виду попытку ваших порученцев. Второй раз вы не можете себе позволить такой оплошности, а посему обратились к нам. Я верно излагаю?

— Верно.

— Видимо, в сейфе у его нотариуса уже лежит заготовленное письмо с пометкой: «Вскрыть в случае моей внезапной смерти или исчезновения»?

Только тут Шовель понял все. Он вдруг почувствовал, как кровь отливает у него от лица. Торшер, лица — все затянула какая-то кисея. Уши заложило, и голоса доносились с трудом.

— Разумеется, Левен взял страховку. По крайней мере, мы обязаны считаться с такой возможностью.

Да, эти люди со старательным английским выговором и вежливыми манерами обсуждают убийство!

— Общественная нейтрализация... — говорил Хеннеке. — Перерезать пути отхода...

Значит, убивать не обязательно, а это уж не так страшно... любое другое не страшно... ликвидировать не надо...

— Но мы должны иметь гарантию, — протянул Смит. — Как вы намерены действовать?

Хеннеке поглядел внимательно на сигару и аккуратно стряхнул сизый пепел. Он чуть потянулся, словно в конце трудного заседания, когда уже ясно виден конец:

— Вы что-то предлагаете?

— Боже упаси! Это ваша проблема.

— Именно.

Хеннеке повернулся к Шовелю. В лице у него промелькнуло нечто похожее на усмешку. Он прикоснулся пальцами к столешнице. Тотчас возникла фрау Марта.

— Прошу вас — еще шампанского. И проводите месье Бло.

Шовель начал торопливо собирать разбросанные фотографии.

— Не надо, оставьте карточки. Спасибо, Бло, вы провели расследование блестяще. Доктор Фрош посетит вас завтра рано утром. А нам предстоит обсудить еще кое-какие детали.

Шеф возвышался над двумя англичанами.

— Необыкновенно рад был с вами познакомиться, месье Бло,— склонил голову Холмс.

— Надеюсь в скором времени иметь удовольствие вновь видеть вас, — пожал ему руку Смит.

— Джентльмены... доктор... — раскланялся Шовель.

Когда дверь закрылась, он облегченно вздохнул, словно все время, проведенное там, не дышал. Происшедшее все еще казалось нереальным. «Физическое устранение... внезапное исчезновение... нейтрализация». Фрау Марта показалась в коридоре с «Периньоном» в серебряном ведерке. За ней следовал светловолосый молодой человек с выгоревшими бровями.

— Месье Бло, Фриц проводит вас.

— Благодарю, фрау Марта.

— К вашим услугам. Желаю приятного времяпрепровождения.

Фриц все так же молча провел Шовеля через лабораторию с «ксероксом», затем через узкий ход в ванную Фроша, а оттуда — в прихожую, помог надеть пальто, открыл входную дверь и нажал кнопку лифта. Ни слова.

На тротуаре Шовель подставил разгоряченное лицо влажному ветру. Улица была пуста. Витрины озарялись мертвенным светом. Надо действовать. Но мысли ворочались тяжело, будто со сна...