Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1979 год

— ...Махнем-ка в Большую Корчажку, — вдруг предложил Байдин. — Тут недалеко. Покажу вам одно местечко.

— Какая-нибудь достопримечательность?

— Увидите, — загадочно улыбнулся он.

Вдоль берега, почти копируя его извивы, бежала узкая, заросшая лопухами колея, видимо, проложенная еще в старые тележные времена. Она то шустро взбегала на пригорки, то сворачивала в поле, то пряталась в густых кустах, то приваливалась в сырые овраги и, нащупав твердь, снова прижималась к путеводной Мече. Река по-прежнему хитро петляла. Осень выкрасила ее берега в рыжий и палевый цвета, и только вдоль самой кромки воды тянулась длинная белая дорожка гусиного пуха. Ветер кружил его в воздухе и бросал в лицо.

— Вот черти лапчатые! — возмутился Иван Иванович. — Нашли себе, понимаешь, профилакторий. Всю реку испакостили. — Отдыхавшие в лощинке гуси услышали его голос и подняли страшный «хай». Вытянув по-змеиному шеи, с гоготом и шипеньем на нас накатывалась неисчислимая гусиная рать, прижимая к реке, и мы, не сговариваясь, перешли на трусцу. — А это хорошо, что их так много развелось, — говорил, не переводя дыхания, Байдин. — Меча — отличная природная столовая. Все условия для нагула...

Большая Корчажка открылась сизыми треугольниками крыш с шестами антенн, лоскутами огородов с пожухлой ботвой, грузными округлыми стогами. На солнечном угреве празднично струилась река.

— Вот здесь мы выбрали место для створа будущей плотины, — Иван Иванович показал на перекат, у которого плескалась стая гусей. — Пока здесь, — подчеркнул он, — хотя, как мне кажется, лучшего створа и не сыскать. Отсюда, — его рука описала полукруг, — начнется Ефремовское водохранилище, которое разольется на двадцать один квадратный километр... В паводок Меча расходует огромные объемы воды, а летом, в жару, местами почти пересыхает. Вот мы и остановим воду в искусственном резервуаре, чтобы равномерно распределять ее в течение года.

Я смотрел на быструю речку, на старые дуплистые ивы, дремлющие в солнечной тишине, на покосившиеся сараи в разливах навозной жижи и понимал, что ничего этого скоро уже не будет. В район затопления, как сказал главный инженер, вместе с пригородными землями попадут около 1300 дворов с приусадебными участками. Те, кого переселят из «родовых гнезд» на новые места — в базовые сельскохозяйственные центры, получат благоустроенные дома с надворными постройками или денежную компенсацию.

Но какими они будут, эти базовые центры? Смогут ли принять всех переселенцев? Смогут ли новоселы держать корову на новом месте, гусей, уток, кур, поросят, иметь приусадебный участок? И наконец, что оно даст, это водохранилище, не нарушит ли установленный природой график стока Красивой Мечи, условия жизни речных обитателей? Кроме того, ведь под толщей воды будут навечно погребены многие гектары ценных земель...

— Преувеличиваете, — усмехнулся в усы Байдин. — Не такие уж они и ценные, эти земли. Хотя в какой-то мере вы правы: кое-что мы тут теряем. Зато каков экономический эффект! Сейчас здесь собирают худо-бедно 20—25 центнеров сена с гектара, а будут брать все шестьдесят. С помощью современных оросительных систем...

— Ну а сама река? — не отставал я. — Сохранится ли у нее способность к самоочищению? Сейчас, свободно пробегая от истока до устья, Меча сама себя лечит от вредных примесей, насыщаясь кислородом. А будет водохранилище — скорость течения резко замедлится. Вспомните Волгу: после создания каскада искусственных водоемов она стала «опаздывать» к Каспию почти на 400 дней. Диагноз — нарушено природное равновесие...

— Знаю, знаю, — остановил меня Иван Иванович. — Гниющие по берегам водоросли, цветение воды, высокий процент испарения с поверхности зеркала и т. д. и т. п. Но поймите правильно: мы не можем, не имеем права поступиться созданием водохранилища исключительно ради сохранения реки в ее первозданном виде. Интенсификация земледелия ставит свои условия...

— Для чего же тогда проводилась паспортизация, если Красивой Мече заранее отведена роль «заморной» реки? — В запальчивости я, кажется, хватил через край, но ровно настолько, чтобы разжечь своего собеседника.

Гуси, взявшие нас в кольцо, вдруг потеряли всю свою агрессивность и с живейшим интересом прислушивались к раскатам экологической дискуссии, словно именно от нас с Байдиным зависело их, гусиное, будущее.

— Вы неправильно ставите вопрос, — горячо защищался главный инженер. — Или мы строим водохранилище и губим реку, или отказываемся от строительства и оставляем реку в покое. «Или — или» — совершенно неграмотная постановка вопроса. Скорее всего, ее можно выразить так: «и — и». И сооружаем искусственный водоем, и делаем все возможное, чтобы Красивая Меча по-прежнему оставалась красивой.

— Но ведь потери-то неизбежны! — стоял я на своем.

— Согласен, без потерь мы не обойдемся. Но в наших силах сделать их минимальными. Например? Будем строить и совершенствовать очистные сооружения в Ефремове — многие из них действуют и сейчас, но без должной отдачи, как хотелось бы. Конечно, искусственная очистка не всегда эффективна, и ее не стоит переоценивать. Вот если бы многие бытовые и иные стоки сливать не в реку, а, скажем, на поля — было бы здорово. Ведь в большинстве случаев это ценнейшее органическое удобрение... Кроме того, с помощью небольших плотин можно гнать воду, чтобы она не застаивалась у берегов и таким образом сама себя очищала от загрязнения...

— Это на реке, — упорствовал я. — А как быть с водохранилищем, где наверняка задержится водообмен и начнется бурное развитие фитопланктона? Кто знает, может быть, даже таблички придется навешивать: «Пить, купаться и ловить рыбу строго запрещается!» Понятие «загустевшая вода» слишком хорошо известно ученым...

— Ну, знаете... — Иван Иванович посмотрел на меня как на ретрограда и полез в карман за сигаретами. — Поймите: строительство водохранилища диктуется высшими государственными интересами. Вода нужна и нам, тулякам, нужна и жителям Дона с его растущей промышленностью. И нигде, кроме как в водохранилище, ею не запасешься. — Он глубоко затянулся, и ветер сорвал дым с его губ. — А об Азовском море вы подумали? Оно катастрофически солонеет, и хоть малыми силами, но надо его спасать... А здоровье, досуг людей вы учитываете? Это ж такое удовольствие — водохранилище! Можно рыбку поудить, искупаться, а можно и на лодочке прокатиться. — Иван Иванович подошел к тихой заводи, где тесно сросшиеся водоросли почти сдерживали напор воды, постоял, помолчал. — Ну а насчет фитопланктона — здесь вы, наверное, правы. Цветение, ряска, кислородный голод — страшные бедствия водоемов. А потому думать надо еще и проверять, проверять...