Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1980 год

А было это все так.

Однажды в конце осени поехал Мындай на охоту.

Он оседлал и сел верхом на свою любимую кобылицу (кобылица та была спокойной по нраву и очень ходкой), ее тый — двухтравый жеребенок — увязался за ней. Тый очень любил свою мать и всюду ходил за нею, скучал без нее. Мать привыкла к этому и, когда отправлялась в путь, ржанием подзывала его к себе.

На свежем, только что выпавшем снегу с коня очень хорошо были видны следы и нарыски бродивших зверюшек. Мындай читал эти следы, жадно оглядывал все вокруг. Вот прошла белка, но это вчерашний след — значит, она далеко теперь, ее уже не догонишь. Здесь ходили белые куропатки, досыта, наверное, они наклевались. Здесь просеменила мышь. А вот эти следы говорят о том, что ворон рвал тут остатки зайца. Мындай слез с седла, поднял остатки, внимательно оглядел их, но, видя, что уже ничем нельзя воспользоваться, отбросил в сторону. Затем он опять сел верхом на кобылицу и поехал дальше. У подножия Ытык-хая Мындай увидел след. Это горностай волочил свою добычу. «Ага-а! Наконец-то я нашел поживу, — обрадовался охотник. — Недавно зверек прошел здесь, значит, недалеко отсюда у него должна быть нора». Мындай долго тропил след. А горностай поднялся вверх на гору и скрылся в дупле упавшего дерева. Наконец добрался сюда и Мындай. Обошел вокруг дерева, обрадовался. «Он здесь, не вылез! Вроде горностай уже мой. Судя по следу, это крупный, матерый самец; шкурка будет такой же, как те, что в моей шкатулке спрятаны, — она у меня будет сотой», — радостно подумал охотник и еще раз обошел вокруг дерева. Потом зарядил у дупла черкан, чуть в стороне построил шалаш, развел костер и стал ждать.

Сидя в ожидании, Мындай пригрелся у костра, разведенного в пазухе вывернутых корней дерева, начал тихо дремать. И приснилось ему, что его горностай медленно вылез из дупла. Он был очень большим и жирным и почему-то походил на меховую рукавицу из лапок, какие обычно носят в зимние холода. Мындай обрадовался — такого крупного горностая он не видел отродясь, но в то же время с опасением подумал, что тот слишком велик для его черкана. Так оно и получилось: горностай, вылезая из дупла, небрежным толчком повалил черкан. И вдруг заговорил по-человечески: «Ненасытный Мындай, тебе мало своего богатства, из-за этого лежишь здесь мешком и ждешь меня. Посмотрим, как ты снимешь с меня шкуру и прибавишь ее к тем, что уже есть у тебя». Сказал это горностай, повернулся и юркнул в дупло...

Мындай проснулся от холода — потух костер. Встал и обошел вокруг поваленного дерева. Свежих следов горностая нет — значит, не сбежал.

«Вот странный сон... Какой упрямый горностай мне попался. Да, но я тоже упрям. Посмотрим, кто из нас двоих окажется упрямее», — подумал он.

Прождал Мындай несколько дней. Провизия, привезенная им, кончилась. А горностая все нет. «Видно, большие запасы у него, потому и не выходит. Наверное, заставит еще долго ждать», — задумался охотник и решил заколоть жеребенка.

Как тяжело было матери, когда ее любимого детеныша Мындай убил прямо на ее глазах.

Заколов жеребенка, он подумал: «Ну, посмотрим, много ли у тебя запасов, увидим, у кого их больше». А в памяти все стояло сновидение, и Мындай не мог забыть, как горностай вышел из дупла, насмеялся над ним и обругал его, и одно это воспоминание приводило его в бешенство.

Прошло время, кончилась и жеребятина. А горностай все еще не выходил. Пришлось Мындаю заколоть свою любимую кобылицу. «Ну, уж теперь-то твои запасы наверняка приходят к концу», —- смеясь, сказал он, поглядывая на дупло. Мындай был уверен в победе.

В это время откуда ни возьмись появился охотник.

— Оказывается, вот где ты, дружище? — удивился он. — Жена, дети и домочадцы волнуются, думают, что с тобой несчастье случилось, весь наслег подняли на ноги. Едем домой.

— Пусть волнуются, не поеду.

— Почему же, друг? Что же ты здесь делаешь?

— Горностая пересиживаю. Он здесь в дупле спрятался.

Охотник, наконец, внимательно осмотрев все вокруг, увидел шкуры жеребенка и кобылицы, дерево с дуплом, черкан, понял, в чем дело, а зная упрямство Мындая, не стал его уговаривать и не спрашивал подробностей, только узнал:

— Тогда что же сказать твоим домочадцам?

— Скажи, что приедет домой, только добыв горностая, — отвечал Мындай.

Охотник возвратился с доброй вестью и рассказал, что он-де нашел Мындая, что Мындай жив и что он сидит выжидает горностая. Прошло время, а Мындая все нет. Жена снова забеспокоилась, поехала к Мындаю сама. Мындай и на этот раз не согласился. «Нет, пока не добуду горностая, домой не вернусь», — сказал он. Жена и просила и умоляла его, но вынуждена была вернуться домой ни с чем...

Мындай поджидал своего горностая до тех пор, пока не кончилось мясо кобылицы. Сидя в ожидании, он с вершины Ытык-хая смотрел, как каждое утро просыпались жители и из труб их печей курились дымки, смотрел и на свою усадьбу.

А горностай уже давно прогрыз снизу свою полую колоду и ныром под снегом ушел восвояси. След, где он вышел наружу, поземка снегом замела. Мындай уже давно ждал его впустую. Когда кончилось мясо кобылицы, он с голоду и дойдя до крайности перед уходом домой расколол дерево: а след горностая уже давным-давно простыл. Мындай с досады плюнул и без ничего поплелся домой пешком.

Так жадных и тупых упрямцев стали укорять, говоря: «Ты словно Мындай, который, выжидая всего лишь одного горностая, съел жеребенка с кобылицей». И с тех пор это стало поговоркой.

Прижавшись к решеткам, заключенные напоминали испуганных птиц в клетках.

Дверь коридора открылась. Двое вооруженных охранников подошли к столу. Они откинули Вильяма Ли на металлическую спинку стула, похлопали по щекам. Надзиратель оказывал не больше сопротивления, чем восковая кукла.

Один из охранников выпрямился, положил палец на спусковой крючок своего автомата и тяжелым взглядом обвел камеры.

Его товарищ протянул руку, собираясь взять телефонную трубку.

— Нет! — остановил его первый охранник.

Они обменялись несколькими словами. Тот, который собирался звонить по телефону, повернулся и быстро вышел из помещения.

Вскоре появилось подкрепление в лице еще трех охранников. Двое из них встали по обе стороны двери, в то время как третий со связкой ключей обошел все камеры и проверил замки.

Немного спустя пришел директор тюрьмы в сопровождении помощника. Они, в свою очередь, склонились над неподвижным телом Вильяма Ли, покачали головами и пробормотали что-то неразборчиво.

Люди все прибывали. Вскоре их было уже вдвое больше, чем в «парадные» дни, когда производились казни. Среди собравшихся заключенные узнали тюремного врача Брайана. Пока тот осматривал умершего, в коридоре стояла полная тишина.