Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1980 год

— Девица Плэйтон вас шантажировала, и вы убили ее, — сказал он.

Мэзон ограничился тем, что бросил на инспектора презрительный взгляд. Он окончательно пришел в себя. Ничто в нем больше не напоминало человека, потерявшего голову от страха. Инспектор решил нанести новый удар.

— Мэзон, вы виновны в убийстве Лоренса Бернхайма и в том, что заманили в западню инспектора Эдварда Адамса при содействии его любовницы Анны Плэйтон. Вы оба работали на гангстерскую банду, занимающуюся торговлей наркотиками. Но и Плэйтон и вы — лишь второстепенные фигуры. Когда они становятся лишними, их убирают. Наркоманка Плэйтон вас шантажировала, ей нужны были деньги на наркотики. Гангстерские бонзы в этой ситуации предоставили вас самому себе. В воскресенье вы пришли к ней около девяти часов и убили двумя выстрелами в голову...

Впервые с тех пор как Милли приехала в Комптон, она так поздно задержалась в городе. Было уже почти девять часов вечера, и улицы опустели. Она напрасно прождала Дэвида в маленьком баре, как они условились, и сейчас хозяин всячески старался дать ей понять, что ему пора закрывать свое заведение.

Она, наконец, вышла из бара и оглянулась. Улицы были слабо освещены, запоздалые прохожие торопились по домам. Не отдавая себе отчета, Милли начала высматривать своего неутомимого преследователя, но его нигде не было видно.

Она тронулась в путь. В темноте стук ее каблуков раздавался гулко, как в пещере.

«Я ни в коем случае не должна была так задерживаться», — думала Милли, все убыстряя шаг. Она завернула за угол и на мгновение замерла: на улице, по которой ей предстояло идти, не было ни души. Милли почувствовала озноб. К ней возвращался ее воскресный кошмар.

В какой-то момент она бросила взгляд через плечо, и сердце у нее упало. В тридцати или сорока шагах она увидела «его». Неприметно, как привидение, незнакомец шел, прижимаясь к стенам домов.

И Милли побежала, задыхаясь, охваченная ужасом. Сломав каблук, она остановилась и увидела то, чего еще никогда не было: «он» бежал за ней! Милли вскрикнула и снова устремилась вперед. Это была какая-то бешеная гонка, сердце Милли выскакивало из груди.

Шаги позади нее все убыстрялись. Милли свернула налево, потом направо, затем снова налево и вдруг оказалась в маленьком дворике, где было слышно журчание фонтана. Она кинулась вперед и натолкнулась на стену, повернула в сторону — снова стена. Ей показалось, что из этой мышеловки нет выхода. Перед ней оказалась дверь, Милли стала стучать в нее изо всех сил. Но по ту сторону не было никакого движения.

Снова послышались приглушенные шаги, человек уже был во дворе.

И вдруг, словно мираж в пустыне, Милли увидела широко открытые ворота. Возможно, те самые, через которые она проникла во дворик. Перед ней открылась широкая улица, которую насквозь продувал сильный ветер.

И Милли снова бросилась бежать. Она знала, что человек продолжает гнаться за ней, чувствовала это спиной. Стук его шагов отдавался у нее в голове. Она слышала его дыхание близко, совсем близко... Мысленно Милли уже видела протянутые к ней руки. Вот-вот они схватят ее... От ее пронзительного крика, казалось, всколыхнулся окружавший ее мрак. Совершенно обезумев от страха, Милли свернула в первую попавшуюся улицу и поняла, что выиграла несколько секунд. Полумертвая от ужаса и усталости, она буквально бросилась в объятия какого-то прохожего.

— Ну, ну, успокойся, успокойся! — проговорил тот.

Милли смотрела на своего случайного спасителя ничего не видящим взглядом. Тот сжал ее в своих объятиях, и Милли зарыдала.

— Бруно... Бруно.

Внезапное появление мужа, который должен был находиться за несколько тысяч километров, даже не удивило молодую женщину. Он появился, словно добрый гений, спас ее от кошмара.

— Ну, успокойся, успокойся! Любовь моя! Что случилось?

— Там... — пыталась она объяснить, протягивая руки по направлению к улице. — Он бежал за мной! Хотел меня схватить!

И она забилась в объятиях мужа.

— Кто? О ком ты говоришь?

Но Милли была не в состоянии ничего объяснить. Она так дрожала, что Бруно перепугался.

— Милли! Милли! — повторял он, беря жену на руки.

Донеся до перекрестка, Бруно заставил ее поднять голову.

— Посмотри! Посмотри же! — воскликнул он. — Здесь никого нет! Никого...

И действительно, улица с деревьями, верхушки которых колыхал ветер, была пустынна...

Пока с Милли происходили описанные выше события, в отеле «Моника» инспектор Дэвид все еще допрашивал Арнольда Мэзона.

— Расскажите мне, как все произошло...

— Что?

— Как вы оказались в комнате Бернхайма, как оглушили Адамса. Я хочу знать вашу версию.

— Бернхайм был моим соседом по площадке... — начал Мэзон.

Инспектор перебил его:

— Какие у вас с ним были отношения?

— Хорошие. Очень хорошие. Мы с ним дружили. У него очень приятная жена, двое детей. Три или четыре раза они приглашали меня разделить с ними ужин. У меня не было никаких оснований относиться к ним плохо. Зачем мне было убивать этого человека? Когда он лежал в больнице, а его жена болела мальтийской лихорадкой дома, я ухаживал за ними...

— Мы к этому вернемся. Вам было известно, что Бернхайм является полицейским осведомителем. Не говорите «нет», потому что это уже получило огласку.

— Конечно, я подозревал что-то в этом духе, — согласился Мэзон. — Но меня это не касалось.

— Ах так! Ладно, расскажите об убийстве.

— Я только что возвратился из поездки. Было часов семь вечера. Услышав два выстрела в квартире Бернхайма, я...

— Его жена была дома?

— Нет, она пошла навестить свою мать, заболевшую мальтийской лихорадкой. Вероятно, Мэри Бернхайм тогда-то и заразилась ею.

— Это неважно. Итак, вы услышали выстрелы...

— Я кинулся к соседу, схватив то, что попалось под руку. Это оказалась бронзовая статуэтка. Дверь в квартиру Бернхайма была открыта. Я увидел человека, стоящего ко мне спиной. В руке у него был револьвер. Я подошел сзади и ударил его по голове. В тот момент я еще не понял, что Бернхайм ранен. Но я испугался выстрелов и ударил человека, прежде чем узнал, кто он, и прежде чем понял, что он совершил. Потом позвонил в полицию.

— Значит, вы утверждаете, что в тот момент не знали человека, которого ударили?

— Разумеется. Только позже мне сказали, что его зовут Адамс и что он полицейский. Я тогда здорово перепугался. Ведь в конце концов я же не видел, как Адамс стрелял в Бернхайма. Мне тогда пришло в голову, что этот полицейский здесь по долгу службы и что он первым прибежал на место. Это, конечно, было абсурдно, потому что, если бы стрелял кто-то другой, он бы не смог скрыться до прихода этого полицейского и до того, как прибежал я. К тому же, как выяснилось, у Адамса были основания мстить Бернхайму.