Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1980 год

По ступеням Восточной трибуны факелоносец поднимется наверх, под самый козырек над стадионом, к основанию 14-метровой колонны, на которой огромным лотосом расцвела чаша олимпийского огня. Главный факелоносец сделает последний шаг на специальную площадку в форме вилки, символически завершая многотрудный 30-дневный сверхмарафон. В этот момент придет в движение так называемая бегущая дорожка — два металлических листа, которые выдвинутся из вилки, сомкнутся и откроют доступ к колонне. Атлет замрет на мгновение с пламенным жезлом в руке. Четким движением он поднесет факел к специальному отверстию у основания колонны, и миллионы людей на всем земном шаре увидят, как устремится вверх по щелям-канелюрам олимпийский огонь и запылает в серебристой чаше, возвестив открытие Игр XXII Олимпиады.

А. А. Кислов, начальник Управления эстафеты и церемоний Оргкомитета «Олимпиада-80»

Д ень выдался на редкость жаркий, и настоятель монастыря укрылся от палящего солнца в тени навеса. Временами его одолевал сон, но спать мешали суетные мысли: «Да, с ночными бдениями дело худо. Монахи всякий раз безбожно засыпают. Надо что-то предпринять...» В его размышления назойливо вторгался скрипучий голос пастуха, который с почтительного расстояния вещал некую странную историю.

— Как наедятся козы ягод, значит, — канючил пастух, прижимая к груди широкополую соломенную шляпу, — прямо сладу с ними нет. И хозяева жалуются...

— Какие ягоды? — переспросил настоятель.

— Красные ягоды, — оживился пастух. — Вот красные ровно кровь, их полным-полно на деревьях, а деревья эти растут по склонам гор.

— И что же происходит с козами, когда они отведают ягод?

— Да всю ночь не спят, людям покоя не дают, будто бес в них вселился.

С настоятеля сонную одурь как сдуло.

— Ты вот что, — строго сказал он пастуху. — Принеси-ка мне этих диковинных ягод, а мы здесь разберемся.

Вскоре монастырь в небольшом эфиопском селении Бунна зажил по-новому. Настоятель молол сушеные ягоды, варил отвар и каждый вечер заставлял братию выпивать по чашечке. Как ни противились монахи, а по ночам им теперь приходилось бодрствовать.

Трудно сказать, так ли это было на самом деле, но, если верить легендам, именно любопытные козы и нерадивые монахи помогли людям познакомиться с кофе. Его родиной считают Эфиопию, точнее, одну из ее 14 провинций — Каффу, давшую имя этому напитку. Кофейные деревья невзрачные, невысокие, с темно-зелеными глянцевыми листьями, в пазухах которых прячутся белые душистые цветы — по 17— 20 на веточке. Плоды действительно ярко-красные, в каждом по два кофейных боба. По мере созревания плоды темнеют, и тогда работники плантаций собирают урожай в большие плетеные корзины. Кофе ссыпают в огромные кучи, затем сушат на знойном солнце на листах железа, промывают, сортируют в специальных машинах, ссыпают в мешки и везут на рынок.

— Каффа знаменита своим кофе, и три четверти обрабатываемой земли заняты у нас кофейными плантациями, — рассказывал мне главный администратор провинции Касаи Мандефро. — Правда, его выращивают и в прочих провинциях, например, в Харарге, Сидамо, Арусси, Илуба-боре... Плоды отличаются по размеру, форме, цвету, вкусу и запаху, так что любители могут составить великое разнообразие смесей — каждый на свой вкус. Но мы имеем все основания гордиться, потому что родина кофе — наша провинция. Главный администратор снова наполнил мою чашечку — которую уже по счету? — «фирменным» напитком — густым ароматным кофе и продолжил:

— Не только Каффа — экономика всей страны зависит от урожая кофе. Эта культура обеспечивает около 70 процентов валютных поступлений в. государственную казну, а вообще в кофейном деле занято почти пять миллионов человек: крестьяне на плантациях, сезонные рабочие — сборщики урожая, торговый люд... Плохой урожай — и Каффе грозит голод, поэтому в последние годы правительство поощряет возделывание продовольственных и технических культур. Например, у нас в провинции уже создано девять госхозов, где наряду с кофе выращивают овощи и цитрусовые... Проблем много в разных областях хозяйства. Взять хотя бы дорожное строительство. Вы, по-видимому, уже познакомились с нашими дорогами?

Я кивнул. Путь от Аддис-Абебы до административного центра Каффы города Джимма оставил неизгладимое впечатление. Дорога похожа на след зайца, убегающего от преследователей: скачет вверх и вниз, извивается, петляет, возвращается к исходной точке и разве только не пересекается сама с собой. За машиной тянется длиннейший шлейф бурой пыли, достаточно затормозить, чтобы все вокруг заволокло плотным облаком. Обгонять приходится практически вслепую. Временами дорогу стремглав перебегают бабуины, чем-то напоминающие нашкодивших мальчишек.

Путь длиной в 340 километров я одолевал почти семь часов, а Гирма Тадессе, механик из Джиммы, управляется за три.

— Не расстраивайтесь, — утешал он меня, когда мы сравнили наши показатели. — Во-первых, нужна сноровка. Во-вторых, — здесь Гирма хитро сощурился, — вы приехали на японской «тойоте», а у меня ГАЗ-21. Да, именно ваша, как вы ее называете, «старая» «Волга». Я ведь не только механик, я местный агент смешанной советско-эфиопской торговой фирмы «ЭФСО трейдинг компани», которая организует поставки советских автомобилей и сельскохозяйственной техники. Так вот, моя «Волга» — лучшая реклама вашей продукции на наших дорогах.

Гирма Тадессе помедлил и добавил без лишней скромности:

— Нельзя, естественно, сбрасывать со счетов и мастерство водителя. Но у вас, правда, веские причины для медленной езды. По дороге у нас есть что посмотреть.

Новая жизнь «нового цветка»

Аддис-Абеба стоит на холмах в окружении высоких гор, густо поросших лесом, где преобладают эвкалипты. Улицы вьются по крутым склонам, и редко можно угодить на спокойный пологий проспект. Из центра, застроенного кинотеатрами и магазинами, многоэтажными зданиями учреждений и деловых контор, в гору поднимается просторная магистраль, упирающаяся на вершине холма в башню муниципалитета, а дальше магазины и кинотеатры помельче, памятники, школы...

Жизнь в эфиопской столице нарушает все привычные представления об Африке. По карте до экватора, кажется, рукой подать, но среднегодовая температура едва превышает 16 градусов, и по вечерам нужно надевать свитер, топить камин. Город лежит на высоте двух с половиной тысяч метров над уровнем моря, и это спасает его обитателей от африканской духоты. Однако, радуясь прохладе, пришельцы с равнинных частей планеты часто жалуются на кислородную недостаточность и, поднявшись пешком на третий этаж, порой страдают одышкой.