Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1980 год

— Многие из этих грузов пойдут в Советский Союз. Джут — ценный материал. Вы знаете, в библиотеках мне на глаза не раз попадали газеты военных лет. Оказывается, по труднейшей дороге в тысячи километров из Индии в СССР беспрерывно шли военные грузы, сырье и калькуттский джут, — говорит Сунит. — Из нашего джута шили даже палатки для Сталинграда.

Мы едем по узеньким улочкам старого фабричного района, по обеим сторонам которого вытянулись одноэтажные бараки, где размещаются семьи рабочих. Здесь живут в основном потомственные текстильщики. Множество пришлых рабочих, приезжающих из деревень, нередко ютятся в трущобах на окраинах города. Ездить им приходится далековато. Это тоже проблема. Но ведь вовлечение большего числа населения в сферу труда помогает ликвидировать безработицу.

...А мне видятся калькуттские улицы победного мая 1945 года. Таких манифестаций город не знал. Все дома были в красном свете полотнищ и флагов. В многокилометровых колоннах демонстрантов ехали рикши с красными флажками. Плотными рядами шагали текстильщики с джутовых фабрик, те, кто помогал своим трудом выстоять Сталинграду.

Ожидание у моря

В предутренней дымке, обещающей духотой и непрозрачностью полуденную жару, как стоп-кадры, неозвученные, без движения, появляются куски пейзажей и чужой притягательной жизни. Густые казуариновые рощи, держащие своими корнями пески; окаймленные низким кустарником клочковатые поля, с которых уже убрали рис, но еще видны просо и арахис да квадраты сахарного тростника выше роста человека. Чинно идут, видимо, на ближайший базар, люди: впереди — мужчины, а женщины сзади, на левом бедре придерживают детишек, а груз — на голове. У источника тонкая девочка-подросток взметнула над головой жгут белья: она привстала на носки, откинулась назад, летит темный поток волос, сверкает белизной полотно и одним красным мазком — сари, облегающее ее фигурку.

Мы ехали по югу штата Тамилнаду — Коромандельской береговой равнине — из Мадраса в Махабали-пурам, городок, известный на весь мир каменными храмами, пещерами и наскальными рельефами.

Под голыми, словно воткнутые в землю перья, пальмами около хижин трудятся на коричневой, обожженной солнцем земле мужчины — корчуют пни, а женщины собирают щепу, хворост в корзины и относят к домам. Несмотря на тяжести, женщины двигаются быстро, ходят легко, и рабочее сари — несколько метров недорогой ткани — смотрится на них королевским нарядом.

Эта странная на вид пальма с хохолком листьев на макушке заслужила похвальное слово. Пальма эта — пальмира — незаменима в хозяйстве и жизни здешних крестьян. Срезанными нижними листьями кроют крыши глиняных хижин, из них же сооружают заборчики. Еще можно встретить вдоль дорог под навесами у чайных писцов и составителей гороскопов, выводящих для неграмотных крестьян письмена перьями из черенков пальмовых листьев. А древние писцы использовали специально обрезанные листья пальмиры для писем, выдавливая знаки костяными палочками; затем грамоту сворачивали, ставили печать и отправляли адресату. Это известно: частью эти письма — даже со стихами — дожили до нас! Но самое лакомое у пальмиры — сок. Взрослые любят пальмовое вино из перебродившего сока или покрепче — арак, а дети — разноцветные леденцы. На одной из остановок автобуса мы не удержались и вслед, за ребятишками, нагруженными охапками хвороста, отправились в видневшуюся на берегу моря деревушку. Побережье было расчерчено на большие клетки, над которыми повисли журавлиные шей колодцев. Из клеток поднимались большие и маленькие верхушки белых пирамидок, сверкающие на солнце. Здесь выпаривают соль. Достают соляной раствор из колодца бадьей из воловьей кожи. Вначале заливают морскую воду в клетки, дают ей выпариться, и дня через четыре скребками снимают слой соли. Получается с клетки около 40 килограммов. Черные фигурки в набедренных повязках вытаскивают бадью за бадьей, соленая вода льется на потрескавшиеся ноги. Если работать тут с детства, привыкаешь, но, как ни задубела кожа на ногах, соль все равно разъедает ее, причиняя постоянную боль.

На полях у деревни круторогие буйволы неторопливо тянули за собой соху, а около сараюшки буйвол делал круг на току, — молотил рис. Из деревни навстречу нам направилась телега на двух больших колесах, которую тащила пара буйволов. Когда повозка, по-тамильски «калаванди» — «телега с буйволами» приблизилась, в глаза бросились раскрашенные рога животных. А через несколько шагов попались горбатые дымчатые зебу с гирляндами увядших цветов. Острые разукрашенные рога были спрятаны в наконечники, увенчанные блестящими, шариками. Крестьяне отмечали «пунгал» — праздник в честь уборки риса.

Во время пунгала деревня нарядна и оживлена. В первый день праздника в каждом доме идут шумные хлопоты — готовятся угощения. На следующий день героем становится главный работник — буйвол. Каждая семья выводит своего любимца еще с утра во двор. Там его чистят щетками, раскрашивают цветными узорами рога и, повесив гирлянды цветов, подносят большое блюдо риса: «Отведай, дорогой наш кормилец, плоды нового урожая».

Третий день пунгала — день благодарения родителей. Прихорашиваются молодые супруги, женщины надевают праздничные сари с серебристыми и золотистыми нитями, наряжают в лучшее детишек и отправляются всей семьей завтракать к родителям. Затем отца и мать приглашают в свои дома дети. Праздничные дни пролетают весело и быстро...

Деревенская улочка встретила нас пустотой. Даже длинноногие собаки не выбежали навстречу. За деревней на белом полотнище песка сидели и стояли женщины, старики, дети и всматривались в яркий блеск бескрайнего моря.

...Мужчины вышли на берег еще в блеклом свете начинающегося дня, когда бесцветное небо сливалось с неярким, без морщинки морем. По-утреннему молчаливые рыбаки переворачивали горбатые лодки, похожие на дельфинов, и тащили их за острые носы по холодному песку к воде, чертя за собой глубокие борозды. Отогнав лодки на глубину, размеренно выкидывали сеть, оставляя на плаву бамбуковые стволы, чтобы сеть не ушла глубоко. Описав полукруг, гребцы, мерно ударяя длинными веслами, пригоняли лодки назад. Концы сети привязывали к кольям, вбитым в песок, чтобы удобнее было вытягивать добычу.

Началось томительное ожидание на берегу. Дремали, прислонившись к просмоленным бортам лодок, штопали старые сети, молча сидели на корточках. Но каждый прикидывал про себя, каков будет улов и много ли удастся продать перекупщикам.

Наконец старик с торчащей в разные стороны седой бороденкой взмахивает рукой. Рыбаки, прокопченные на солнце, голоногие, в рваных, отбеленных морской водой рубахах, враз ухватились за коричневые жгуты веревок из копры.