Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1981 год

Радиоинженер Савва Алексеевич Смирнов, которого мне удалось найти после журнальной публикации, рассказывал, что он останавливался на мысе Барроу в доме радиста Моргана и считает, что этому радисту вполне можно доверять... Ясно, катастрофа могла именно так и произойти.

Расстояние между островом Бартер и группой островов Джонса — вдоль арктического побережья Аляски — около двухсот пятидесяти километров. Может быть, это и есть тот «квадрат Леваневского», который сегодня считается неизвестным? Хочется верить, что когда-нибудь экспедиция, оснащенная современной аппаратурой, проведет в этом районе необходимое исследование. Вторая мировая война, потом «холодная война» отодвинули разгадку этой арктической тайны. Но мы не теряем надежды...

Юрий Сальников

День был морозный, пасмурный, стылый. Из окон дворца Петру была видна широкая литая полоса скованной реки. По ней туда-сюда спешили горожане. На стеклянном льду собирались космы поземки. По берегам дымили костры.

Во дворце было тепло и по-европейски пышно.

Здесь царь и подписал 10 декабря 1719 года документ, который круто изменил отношение к горному делу в России, — знаменитую берг-привилегию. При этом сенатор Яков Федорович Долгорукий заметил:

— Стужа во дворе, Петр Алексеевич, и сатана не возрадуется. А от подписанного тобою указа будто бы теплее стало.

— Но-но-но! — нахмурился Петр. — Льсти, дядя, да знай меру.

— А я не льщу, — без улыбки проговорил Долгорукий. Оставя партикулярный тон, перешел на официальный: — Не сдается ли вам, ваше величество, что первый пункт требует иного изложения? Не всем надобно бы позволять и не каждому

— Всем! — резко ответил Петр. — И каждому! — Помедлив немного, приказал Брюсу, президенту Берг-коллегии: — Так и пиши во всех списках указа, господин сенатор

— Содею, как велено, ваше величество, — поклонился Яков Вилимович Брюс.

Первый пункт берг-привилегии действительно начинался необычно. «Соизволяется всем, — говорилось в нем, — и каждому дается воля, какого б чина и достоинства ни был, во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях, искать, копать, плавить, варить и чистить всякие металлы, сиречь: золото, серебро, медь, олово, свинец, железо...» Это могло означать: и крепостному крестьянину, и тягловому посадскому, и распоследнему ярыжке без роду-племени.

Тут же была определена и награда — «за каждый золотник (1/96 часть фунта, 4,266 грамма.), который из пуда руды выйдет, четыре рубля дается», а также указаны места, куда следует обращаться с находками: «В Санкт-Петербурге — в Берг-коллегию, в Москве, Сибири и Казани — к определенным горным офицерам».

Но «демократизм» документа оказался лишь внешним. Простолюдины по-прежнему даже с важнейшими открытиями не могли так просто, как гласил указ, попасть в Берг-коллегию. Тем более «предстать пред светлые царские очи». А ведь надо было как-то оглашать свои находки, чтобы не ушли они вместе с тобою в безвестье и чтобы не выть с голоду на пустом подворье. Простые люди искали собственные пути, чтобы громогласно заявить о себе. И эти пути были, пожалуй, удивительнее царского указа...

Ранней осенью 1722 года ктитор и пономарь синодальной службы в Кремле были посланы в Архангельский собор смахнуть пыль с гробниц да протереть тряпками лики святых. Помолясь, они принялись убирать храм. Ктитор старательно вытирал зазубрины в колоннах резной позолоченной сени над могилой малолетнего царевича Димитрия, чистил плиту крохотной усыпальницы. И вдруг из-под тряпки полетели на пол бумаги. Он поднял одну из них, стал читать по складам, близоруко щурясь:

— «Государь царь и великий князь Петр Алексеевич всея Руси. Холоп твой непутевый крестьянишко Иван Палицын челом бьет. Умышления на здоровье твоего царского величества не имею и бунту и измены ни за кем не ведаю. А государево слово за собою сказываю того ради, что сыскано мною у села Петрово, что под Ряжском, при реке Чернавке земляное уголье, а также — руды, в разных местах. Копал я землю на три сажня в глубину...»

Пономарь, прислушиваясь, испугался:

— Вон чего похотел, аспид! Осподь не велел смертным ни над землей, ни под землей скитаться. Дай-кось, отец, ту колдовскую штуку.

— Свят, свят! — вскричал ктитор. — Не касайсь! Письмена со святых гробниц велено государю вручать немедля, слыхал? Впрок-от, гляди, пойдет.

— В коллегию попадет — не скоро в пресветлые руки дастся, — усомнился пономарь. — Инде застрянет, инде совсем исчезнет. Порвать и делу конец.

Но ктитор уже не слушал его.

— Делай свое дело, отче, я скоро возвернусь.

Такие письмена и в самом деле повелевалось немедленно отправлять в Петербург, в Берг-коллегию, или в ее отделение в Москве, но ктитор был хитер и смекалист. Много ли проку от того, что он передаст эту бумажку? Нет, он отдаст ее в свою синодальную службу, самому высокопреосвященному, и получит за это похвалу, а с похвалою, гляди, и мзду.

Он так и сделал. Высокопреосвященный милостиво обласкал слугу божьего, отпустил его в собор к прежним занятиям, а найденные на гробнице «колдовские штуки» велел немедленно отправить в Санкт-Петербург прямо в Кабинет его императорского величества. Пусть, дескать, знает царь, что о благе отечества печется не только горное ведомство.

В Кабинете хорошо знали, сколь ревностно относится царь к таким письменам. И хотя Петра и его личного секретаря А. В. Макарова не было в это время в столице — они находились в Персидском походе,— кабинетная служба тут же распорядилась послать на места, указанные в доношении, специальную группу солдат с офицером, дабы те «взяли по штуке означенных минералов и доставили на пробу».

Команда под началом поручика Луцкого драгунского полка Василия Басманова рьяно исполнила поручение и 9 января 1723 года доставила «штуки» угля и руд, найденных рязанским мужиком, московскому асессору Берг-коллегии Петру Ханыкову. Тот повелел опробовать минералы иноземному пробиреру на русской службе Кашперу Вейсу. И тут случилась неувязка. Руды пробовать этот Вейс взялся охотно и нашел в них признаки серебра, а вот исследовать привезенное уголье начисто отказался. То ли не умел сжигать русское уголье, которое не сравнить с английским, или, может быть, была иная причина — никто не знает. Привезенный Басмановым уголь долго пролежал в сарае, испортился, оземлился и сделался непригодным к сжиганию.

Требовалось отыскать опытного рудного искателя, чтобы послать в Рязанский уезд, в село Петрово, на ту речку Чернавку, чтобы он лично удостоверился, в самом ли деле есть в недрах той земли каменное уголье, или безвестный Иван Палицын из нужды рискнул отправить на имя царя столь наглое послание. Такого человека в столице пока не нашли — все члены Казенной команды рудознатцев были разосланы в разные концы огромного государства, потому что отовсюду как из рога изобилия сыпались заявки на сысканные минералы, и эти заявки необходимо было проверять.