Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1981 год

На брусчатке площади лежала резкая тень от установленного в центре обелиска, в давние времена привезенного в Рим из Египта. Рассказывают, что гранитную громадину весом в 440 тонн поднимали 900 рабочих в течение четырех месяцев. Когда наступила последняя фаза подъема, папа римский под страхом смертной казни запретил рабочим шуметь — даже чихать и кашлять! — чтобы не нарушить равновесие поднимаемой махины. Для подкрепления угрозы рядом установили виселицу. Однако запрет все же был нарушен. В решающий момент веревки так натянулись, что стало ясно: они вот-вот лопнут. Тогда раздался крик: «Воду на веревки!» Это подписал себе приговор матрос из Бордигеры Доменико Бреска. К совету бывалого моряка прислушались, и веревки выдержали тяжесть гранитного обелиска, но... спасителя памятника судьи все же отправили на виселицу. Папе перечить нельзя.

Теперь в Италии нет смертной казни. Высшая мера наказания даже для закоренелых убийц и безжалостных террористов — пожизненное тюремное заключение. Стреляя в политических деятелей, полицейских, невинных прохожих, террористы твердо знают: им самим будет сохранена жизнь.

Самозваные «хирурги»

Мы не раз еще встречались с Карло. Однажды он позвонил в разгар рабочего дня и сказал, что ждет на площади, возле церкви Санта-Мария Маджоре.

— Если быстро приедешь, покажу кое-что интересное, — сообщил он. — Подробности на месте. Сам понимаешь — не телефонный разговор.

Через четверть часа я уже поставил машину в условленном месте. На ступеньках церкви меня поджидал Карло. Вид у него был загадочный и многозначительный. По-прежнему ничего не объясняя, «профессор по левакам» пригласил:

— Поедем со мной, это недалеко.

Я пересел в потрепанную «диану» Карло, дешевую французскую малолитражку, и вскоре, покрутив по узким улицам в районе Санта-Мария Маджоре, Карло затормозил возле обшарпанного кирпичного здания с рекламой аперитива на фасаде и жестом пригласил меня выйти. Я осмотрелся. Место было глухое и мрачное, покосившиеся заборы, замусоренный пустырь, автомобильное кладбище со скелетами машин. В стороне гудела «сопраэлевата» — поднятая на высокие бетонные опоры скоростная магистраль. Возле бара на перекрестке торчали несколько парней с разбойничьими физиономиями.

— Все в порядке. Нас здесь уже ждут, — успокоил Карло, заметив, что я растерянно оглядываюсь по сторонам. Нагнувшись, он нырнул под полуопущенную металлическую штору мастерской, над которой была прибита жестянка с надписью: «Плотник».

Внутри действительно была мастерская. Пахло древесными стружками, лаком, на верстаках лежали гладко обструганные доски. На стенах, специальных щитах — наборы стамесок, сверл и рубанков. Рабочих видно не было. Карло быстро прошел через мастерскую, проскользнул сквозь узкую дверь во внутренний дворик-колодец и начал подниматься по металлической лестнице. Я следовал за ним. На третьем этаже мы вышли на "галерею, а затем попали в просторную комнату с закрытыми ставнями. Нас ждали — об этом свидетельствовали распахнутая дверь и еще дымящиеся окурки в пепельнице, хотя в комнате было пусто. Указав мне на стул, Карло скрылся в соседнем помещении.

Слабая лампочка под потолком освещала длинный стол, заваленный брошюрами, газетами и журналами. Стены были оклеены плакатами с эмблемами экстремистских организаций. Обстановку дополняли несколько металлических стульев и большой шкаф в углу. Вскоре Карло вернулся.

— Понимаешь, — наконец-то объяснил он, — я договорился об интервью с одним из леваков. Думаю, тебе будет интересно послушать, да и сам можешь задать несколько вопросов. Тот, кого ты сейчас увидишь, конечно, сам не стреляет, он не боевик. «Исполнители» живут в глухом подполье и ни с кем из посторонних не встречаются. Мы поговорим с одним из червеллоне — тех, кто занимается, так сказать, теоретической работой, подводит под акции экстремистов «идеологическую базу». Нечто вроде Негри, только рангом много ниже.

Через несколько минут в комнату вошел худощавый молодой человек: тонко очерченное лицо, запавшие глубокие глаза, острый, оценивающий взгляд... Он уселся на стул и тут же закурил. Его длинные нервные пальцы слегка дрожали.

— Да, я один из борцов за интересы пролетариата, — начал червеллоне, не назвав своего имени и не здороваясь. — Когда-то я был студентом, готовился стать юристом, но быстро понял, что это глупая и бесполезная трата времени. Что может дать у нас в Италии учеба? Выбор небогатый: ты или получаешь место — и тогда превращаешься в слугу капитала; или же становишься безработным — и тогда попадаешь в положение раба, ожидающего подачки или милостыни. Второе случается чаще. Поэтому я выбрал борьбу.

Наш собеседник глубоко затянулся, откинулся на стуле, закатил глаза и скрестил на груди руки. Сигарета его была чуть длиннее обычной, с утолщением на конце. «Спинелло!» — понял я. Так в Италии называют самодельные сигареты с марихуаной.

— Мы называем себя революционерами, — червеллоне продолжал произносить гладкие, хорошо обкатанные фразы. — Наши действия можно уподобить действиям хирурга, который после осмотра больного находит злокачественную опухоль и удаляет ее стальным ланцетом. Наше общество тоже болеет и нуждается в ланцете хирурга. Наш метод — революционный террор. Террор должен быть массовым, и тогда машина буржуазного насилия рухнет, словно карточный домик!

«Революционер» перевел дух и окинул нас взглядом, словно миссионер, закончивший проповедь.

Спорить с леваком не имело никакого смысла. Не только потому, что он накурился дурманящей травки. Терроризм — далеко не новое явление. История уже убедительно доказала его вредоносность для рабочего движения. Может быть, поэтому власти не принимали серьезных мер против экстремистских группировок и их лидеров и смотрели сквозь пальцы на подрывную пропаганду Негри? И разве дело только во внутренней расстановке сил в Италии? Ведь за спинами леваков — червеллоне ли это, или бессловесные «исполнители», или тем более главари, которым известна вся подноготная, — с каждым годом все яснее вырисовываются фигуры заправил финансового капитала Запада, руководителей ЦРУ, пекинских лидеров. Они тщательно скрывают свою деятельность. Но не их ли тень лежит на могилах Альдо Моро и множества других людей, павших от рук террористов?

...Мы с Карло не стали задерживаться в этом унылом и запущенном районе Рима. Вскоре и мастерская плотника, и пустырь, и кладбище автомобилей остались далеко позади. Мелькнул забор дома, на котором белой краской был размашисто намалеван лозунг «красных бригад»...

— Ты посмотри туда, — Карло указал на зеленый холм, где алели десятки красных флагов и алые полотнища с лозунгами компартии. Среди временных павильончиков, стендов и лотков с книгами толпились сотни юношей и девушек.