Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1981 год

Наши строители сидят у стола, заваленного чертежами. Кондиционер гонит ледяной воздух: когда входишь с тридцатиградусной жары, кажется, что провалился в погреб.

— Наговорил, наговорил — и про кавалерию, и про пустыню... А чертежи балок от бельгийцев принес? — ворчат строители.

Несколько дней назад поздно вечером на аглофабрике рухнул бункер, построенный бельгийцами,— тонны металлоконструкций. А значит, пуск ДП-2, доменной печи номер два, которую строим мы, откладывается до восстановления бункера.

Бельгийцы брались отремонтировать бункер за два-три месяца.

Посоветовавшись с рабочими, наше руководство предложило свои услуги — рассчитываем восстановить за две недели. Бельгийцы пожали плечами: пробуйте.

Всякий раз, когда я возвращаюсь в общежитие или встречаю знакомых в столовой, в поселке, меня забрасывают вопросами: что с бункером? Скоро ли? Получится ли? Казалось бы, какое им дело — и переводчикам, и рабочим, которые трудятся у конвертеров, в проволочном цехе,— до того, что творится на домне? И все-таки их трогают «бункера, эстакады, домны». Они беспокоятся.

Обучение — спутник строительства. Алжирцы учатся на рабочих местах, в центре профобучения. Перед первым занятием с десятком рабочих ОТК проволочного цеха я здорово робел, хотя вести урок должен был многоопытный инженер из Новокузнецка Николай Григорьевич Щеглакову обучивший многих алжирских рабочих.

Час моего дебюта прошел скованно, напряженно.

А на перемене подходит улыбчивый парень из моей группы — Мессик, расспрашивает о Советском Союзе, о семье. И под конец говорит:

— Эти занятия с нами — очень хорошо. А то работаем как слепые: нажали кнопку, установили вал, привесили бирку — а зачем, почему? Слепой хорошо работать не будет!

Его простые слова успокоили меня. Значит, десять учеников понимают важность учебы! Напряженность пропала.

Учеба шла трудно. У алжирских рабочих была тяга к знаниям» но объяснять все приходилось с азов.

Выяснилось, что мои ученики считают землю плоской. Попробовал втолковать, но они только посмеялись: «А как же те, которые снизу, не падают?» — и даже, кажется, с тех пор стали меньше меня уважать. После этого я не удивился, когда обнаружил, что они не знают ни про атомы, ни про молекулы — в Корине, главной книге жизни мусульман, ничего этого нет.

Один из учеников, Бугаба Хамади, тяжело вздохнул:

— А откуда нам знать про эти... как их... молекулы? Мы в лучшем случае четыре года в школе учились — надо работать, поддерживать семью. Вот подрастет новое поколение — у всех будет как минимум среднее образование.

В перерывах расспрашивают обо всем на свете — от тех же молекул до жизни в нашей стране.

Два вопроса вызывали резкое расхождение в наших, беседах. Первый — отношение к женщине.

— Почему вы, Бугаба, не были вчера на занятиях? — спрашиваю.

И степенный, всегда хорошо одетый и гладко выбритый Бугаба отвечает:

— Сынишку водил к врачу.

— А ваша жена была занята, не могла?..

Все содрогаются от моих слов, а Бугаба с тихим ужасом говорит:

— Чтобы она без меня вышла на улицу?!

Второй вопрос, по которому нет согласия в спорах,— религия.

Алжирцы очень удивлялись, когда узнавали, что в СССР — свобода вероисповедания, что мусульмане в нашей стране ходят в мечети...

Однажды я рассказал о наших кавказских долгожителях. Оказалось, что в Алжире немало столетних стариков — и тоже горцев.

— Моей бабушке восемьдесят лет,— заявил Джебелькир,— но, похоже, рамаданы ее подкосят. Не может она теперь целыми днями ни есть, ни пить — тает на глазах.

— Моему отцу под девяносто,— похвастался Мессик,— а мне всего лишь 28, и я не последний сын! Вот какие у нас крепкие мужчины!

...Опоры для бункера упрямо и быстро вытягивались вверх. И наступил день, когда была смонтирована вся конструкция.

Через две недели, как и обещали...

А в разгар Московской олимпиады, за которой мы все с нетерпением следили по телевидению, состоялся запуск доменной печи номер два.

В торжественной обстановке алжирский министр металлургии повернул рукоятку — этого легкого движения достаточно, чтобы разжечь домну. На следующий день толпы советских и алжирских рабочих, все руководство комплекса собрались на литейном дворе, где должен был произойти первый выпуск чугуна. Самые любопытные взобрались на парапет, на лесенки.

Горновые вскрывают чугунную лётку. Из нее вырывается золотистый факел — печь продувается. Струя газа, несущая раскаленные куски кокса, бьет на десятки метров. С парапета горохом сыплются испуганные зрители, неосторожно пристроившиеся прямо против лётки. Через секунду испуг проходит. Все любуются мощной гудящей струей газа — в первую плавку печь дает самую малость чугуна, в основном выходят газ и шлак.

Серебристая электропушка действительно напоминает крупнокалиберное орудие — медленно, торжественно разворачивается и с хлопком закупоривает лётку. Есть домна!

Все советские специалисты в эти мгновения испытывали особую радость. Мы помогаем Алжиру строить экономику, и наша помощь воплотилась в совершенно реальную вещь, — доменную печь. Чувство выполненного долга — прекрасное чувство!

Мимо проходит алжирский обер-мастер. Усики на его лице подрагивают, в глазах блестят слезы. Опытный доменщик задувал во Франции не одну печь. Но то во Франции. Совсем другое дело у себя на родине. ДП-1, построенная французами,— маломощная. Судьбу алжирской металлургии определяет именно ДП-2. Вот почему так взволнован обер-мастер.

В. Задорожный

Аннаба — Алжир — Москва

...начать сооружение… первой очереди

Приазовской оросительной системы.

Основные направления экономического

и социального развития СССР на 1981—1985 годы

и на период до 1990 года

Временный полевой лагерь строителей канала стоял на тридцатом пикете, в открытой приазовской степи. Возле вагончиков толпились механизаторы.

— Будем сыпать! — лихо выкрикнул голубоглазый скреперист в вязаной шапочке.— Ждать себе дороже...

— Пусть так, но сыпать все равно не будем,— спокойно возразил паренек в зеленом бушлате. Это был мастер Владимир Давиденко. В одной руке он держал топорик, в другой наперевес, как скифское копье, была зажата лопата. Механизаторы в потертых телогрейках полукольцом обступили мастера, и Давиденко чувствовал их молчаливую поддержку.

Вдруг Володя размахнулся и вонзил лопату рядом с сапогом голубоглазого скрепериста.

— Ты чего? — отпрянул тот.

Лопата медленно падала, и Володя подхватил ее у самой земли. Выпрямился, с улыбкой спросил: