Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1982 год

Корреспонденту пришлось свернуть свое социологическое исследование о роде занятий маленького, но довольно пестрого по составу населения поселка, а мне — разговор с владельцем лавки, оказавшимся, как повсюду в подобных местах, давним выходцем из Индии. Дискуссия у нас шла на весьма любопытную тему, а именно о преимуществах прямого обмена товаров по сравнению с денежным обращением. Сингх — так звали лавочника — утверждал, что большинство его клиентов из местного населения предпочитают формулу «товар — товар» формуле «товар — деньги — товар». В их головах не укладывается, что бумажка или монета с изображением президента, которого они не знают и никогда не видели, может стоить дороже козы, выращенной и выхоженной на скудных пастбищах, да еще и убереженной от голодного шакала.

В лавку вошла пожилая самбурка, закутанная в черный лоскут материи, достала козлиную шкуру, разложила на прилавке, любовно разгладила и что-то сказала продавцу.

— Она говорит, что это очень хорошая, мягкая шкура, она хочет получить за нее два пакета муки и пачку сахара,— перевел лавочник.— Шкура стоит того, но женщина давненько не была в лавке, цены уже вздорожали, и я могу предложить ей один пакет муки, пачку сахара и несколько центов сдачи.

Продавец долго объяснял самбурке ситуацию, та в конце концов поняла смысл, но от сдачи отказалась, попросив вместо нее бисера для невестки. Сделка состоялась, покупательница ушла, а лавочник торжествующе посмотрел на нас:

— Вот вы и убедились в преимуществах прямого обмена товаров. Без этого я давно бы разорился, не дождавшись, пока правительство ликвидирует неграмотность или хотя бы недоверие к деньгам, которые оно выпускает.

Слепой проводник

За Барагоем, где кончалась профилированная дорога и откуда, по нашим расчетам, оставалось рукой подать до Саут-Хорра, неожиданно встретилась развилка. Поругивая полицейского инспектора, еще раз углубились в карту. Развилки не должно быть! Откуда она взялась? Выбрали правую, более свежую колею, возможно, именно по ней возвращался вчера полицейский. Проходит час, другой, дорога почти исчезла. Явно какая-то неувязка, но куда же ехать? И — о счастье! — к нам приближаются трое африканцев: молодая женщина и двое мужчин. Женщина прямо-таки черная Афродита с классическими чертами, с доброй улыбкой, обнажавшей неописуемой белизны ровные крепкие зубы, которых, казалось, больше, чем должно быть. Длинная шея скрыта украшениями из бисера, на ногах и руках металлические браслеты, обнаженное тело прикрыто лишь «фиговым листком» — коротким, чуть шире ладони, кожаным, искусно вышитым бисером передником. Одежда высокорослых, хорошо сложенных мужчин состояла из коротких тог, закрепленных на одном плече. Они были вооружены копьями и ярко раскрашенными щитами из кожи буйвола.

Наш полиглот Джон быстро установил, что путники принадлежат к народности самбуру, навещали живущих южнее родственников и возвращаются в свое селение. От завтрака все трое решительно отказались, но мужчины с удовольствием выпили по банке пива. Они сказали, что надо было держаться левее, но утешили тем, что знают, как, не возвращаясь, попасть на нужную дорогу до Саут-Хорра, который совсем рядом. Джон поехал с мужчинами и через полчаса вернулся, вполне уверенный в дальнейшем пути. Прощаясь с добрыми самбуру, мы предложили им взять что-нибудь из наших съестных припасов. «Нет, нет, ничего не надо».— «Может быть, сахар?» Но врученная на всех пачка вызвала смущение. Джон догадался и разделил ее на три равные части. «Вот так хорошо»,— радостно заулыбались наши новые знакомые. Красавице, кроме того, предложили на выбор несколько монет. Перебирая их на ладони, она выбрала самую дешевую бронзовую денежку и показала, что прицепит ее к украшению на шее. «Но ведь белые серебряные шиллинги значительно дороже, на них можно купить много украшений»,— попробовал просветить женщину Джон. «Может быть, в городе это и так, но мы делаем украшения сами. Эта монета мне нравится больше»,— ответила самбурка.

В Саут-Хорре, где последний не пересыхающий ручей весело прыгал по каменистым плитам и где стиркой белья было занято, кажется, все женское население местечка и окрестных деревенек, Джон дотошно расспросил стариков о дороге на озеро Рудольфа. Все в один голос говорили об одной-единственной дороге, с которой сбиться никак нельзя. Однако после часа езды она... исчезла, пропала начисто. Мы буквально ползали по закаменевшему грунту, пытаясь найти ее следы, но их не было. А жара все усиливалась, подслеповатое в мареве солнце жгло нестерпимо. Видимо, пока не поздно, надо возвращаться, а утром брать проводника.

Вдруг Джон учуял запах дыма и повел машину в этом направлении. Вскоре показалась «бома» — огороженный сухими кустами колючек участок, по краям которого приткнулись две круглые хижины из прутьев, обмазанных глиной с навозом, да полуразвалившийся сараюшко. Круглый пятачок в центре участка, служивший ночным загоном для скота, был обильно унавожен козьими горошинами и верблюжьими лепешками. На сигналы наших автомашин из хижины появились девочка лет двенадцати, молодая женщина с грудным ребенком на руках и рослый мужчина со странно застывшими глазами. По тому, как женщина, поочередно разглядывая каждого из нас, что-то говорила мужчине, мы поняли, что он слепой. Вступивши в разговор, Джон не без труда выяснил, что это семья из племени сук. Да, мужчина полностью потерял зрение лет десять назад. Трахома! Но он сильный и красивый мужчина, у негр две жены и семеро детей. Старшая жена и двое сыновей отправились на верблюдах за водой, третий сын пасет коз, две девочки в поле. «Неужели здесь что-то родится?» — «Растет маниока, а если бывают дожди, то и сорго и кукуруза»,— отвечает хозяин. А еще у него пять верблюдов и сорок коз...

Джону удалось растолковать главе семьи, что мы едем на озеро Рудольфа, но сбились с пути. Спросил, могут ли жена или дочь вывести нас на дорогу. «Женщины хорошо знают только верблюжьи тропы»,— коротко ответил слепой. Затем что-то сказал жене, та передала малыша дочери и вместе с мужем села в переднюю машину. Джон, крутя баранку, стал переводить разговор мужа и жены.

— Скажи им, что нужно ехать до куста, где мы... ну, ты знаешь этот куст.

— Да, я вижу его.

— Доехали? Хорошо. Теперь скажи, чтобы повернули направо и держали путь на термитник, ты видишь его.

— Да, я вижу. Он рядом.

— Хорошо. Теперь влево, на красный камень.

— Мы у камня.

— Ну вот и хорошо, приехали. Выходи и покажи им дорогу, она теперь пойдет между камней до самого озера, и они не собьются, если даже злой дух захочет их попутать.

Все вышли из машин и отчетливо увидели дорогу. Да, с такого пути сбиться было невозможно: на обочинах так густо лежали камни, что машина не могла свернуть ни влево, ни вправо. Джон поблагодарил супружескую пару и вызвался «подбросить» их до дому. Но хозяин решительно отказался, предупредив, что нам надо поторапливаться, если не хотим ночевать в машинах. Мы тронулись, а когда африканская пара повернулась и направилась к дому, остановились и провожали их глазами, пока они не скрылись из виду, Мужчина шагал уверенно, жена не поддерживала его, а шла немного позади. Володя вдруг воскликнул: