Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1982 год

Было что-то около пяти утра, когда я проснулся: у постели, глядя на меня в упор, сидел доктор полярников Анатолий Шальное. За его выбритой до блеска головой, в окне, полуприкрытом одеялом — зимой от пурги, а теперь от нещадного круглосуточного света, клубилась все та же оранжевая снежная мгла.

— Ты что, Анатолий?

— Надо резать,— сказал он тихо.— Поможете?

Сон как рукой сняло. Накануне вечером у одного из зимовщиков, совсем еще мальчишки, начался острый приступ аппендицита. Доктор, возрастом ненамного старше больного, нашел положение весьма серьезным. Как ни старались радисты связаться с Большой землей и вызвать санрейс, пока это не удавалось — в эфире было частое в этих широтах «непрохождение».

— Парень доходит,— продолжал Шальнов.— Смирился, не разговаривает, не жалуется. Боюсь, уже и полета не выдержит... Станислав ведь биолог,— он кивнул на спящего Беликова.— Он сможет мне ассистировать?

— Какой разговор! — вдруг раздается голос Стаса. Он вскакивает и ищет очки.— Помогу, конечно...

Вскоре больной уже лежит на столе в тесной комнате санчасти. Над ним свисает наспех закрепленная яркая лампа с рефлектором...

Часа через три из «операционной» вышел Стас, красный, мокрый от пота, наскоро выпил стакан чая.

— Очень тяжелый и непонятный случай. Аппендицит... но как будто что-то еще. Пока полной ясности нет...

Еще два часа ожидания. Шальнов вызвал меня: нужно сфотографировать финал операции. В санчасти было нестерпимо жарко и душно от запахов крови и лекарств. Больной, с лицом деревенского мальчишки, тяжело дышал, но был в полном сознании.

— Представляешь,— сказал доктор,— курить попросил. Я тебе дам закурить! — прикрикнул он.— Помалкивай у меня!

Вечером к нам прорвался санитарный самолет, вывез больного на Диксон. А еще через несколько дней оттуда радировали: больной поправляется, шлет доктору привет.

— Слушай,— приставал к Беликову Шальнов.— Теперь мой черед ассистировать. Возьми меня к медведям, а?

Наш «модельный участок», на котором по наблюдениям прошлого года располагалось около десятка родовых медвежьих берлог, находился на том же Греэм-Белле, вблизи уходящей в небо громады ледника. Место называлось мыс Кользат. Под высокой скалой из бурого песчаника притулился деревянный балок с железной печкой — он и стал нашим убежищем. Маршрут за маршрутом тщательно обшаривали мы окружающие горы — ни единого живого существа! Все вокруг было сковано льдом — морским, ледниковым, даже камни и обнажения земли покрывала тонкая корка льда. Поистине пустыня! Другой арктический остров — Врангеля, место наших прежних экспедиций, казался отсюда настоящим оазисом. А погода, словно дразня, стояла отменная: незаходящее солнце, тишина, горизонт раздвинут в полную ширь, все сверкает празднично... Но мертво. Наткнулись только на несколько старых медвежьих следов и нашли три временные берлоги. Раскопали их и зарисовали в горизонтальном и вертикальном планах, определили также абсолютную и относительную высоту каждой берлоги, крутизну и экспозицию склона, глубину снега на нем, словом, сделали все, что требовалось. И все же это было не то — не хватало самого зверя, живого, во плоти. Должно быть, нам не повезло и нынешний год из-за ледовых условий оказался неурожайным в этом месте на берлоги. В поисках медвежьих следов уходили мы и на припай, туда, где высился одинокий айсберг. Я называл его про себя «пернатым» — голубая, гладкая поверхность льда обросла нежными перьями изморози, и по мере того как солнце катилось на небе, эти перья вспыхивали ему в ответ одно за другим...

Но поистине никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Медведь, которого мы так долго и безуспешно искали, сам пришел к нам. Это случилось в безмятежную солнечную полночь, когда мы, ожидая вертолет, уже упаковали снаряжение и чисто прибрали балок для будущих его обитателей. Примостившись у окна, я заряжал фотоаппарат (теперь уж непременно на кита!), как вдруг у самого уха по дощатой стенке кто-то царапнул. И тут же окошко закрыла большая тень: снаружи в него заглядывала мохнатая морда с двумя внимательными глазками и черной пуговицей носа...

Переполох — один ищет ракетницу, другой — очки, третий — валенки. Летит в небо ракета — надо сразу установить нужную дистанцию, дать знать, что с нами шутки плохи. Но не шибко-то испугался наш гость, чуть отбежал и застыл в выжидательной позе...

По всему видно, что это молодой зверь, возможно, он лишь начинал самостоятельную жизнь (медвежата отбиваются от матери поздно, в возрасте полутора-двух лет) и встретился с человеком впервые. Весил он на вид килограммов сто пятьдесят, круглый, ноги столбами; пушистый и чистый мех, подсвеченный низким солнцем, мерцал на нем, как сияние.

По нраву мишка оказался веселым, игривым и любопытным, ни агрессивности, ни страха не проявлял. Он почти весь день провел около избушки. Рыл у подножия скалы снег, скрываясь в нем по грудь. Попадались жесткие комья — разбивал, смешно падая и наваливаясь на них передними лапами. Ясно, что он искал: почва под скалой, удобренная отходами птичьего базара, давала богатые поросли мха — для него это корм. А в остальное время занимался гимнастикой: кружился, валялся, сползал на груди и на брюхе с откоса, разгребая снег лапами, будто плыл. Иногда скрывался ненадолго за склоном. Причина его отлучек скоро была разгадана — он вырыл там временную берложку, должно быть, на случай пурги.

Но больше всего ему нравились игры с незнакомыми предметами. Кружа вокруг балка, он подобрал какую-то тряпку и долго возился с ней: подбрасывал высоко и ловил или, опрокинувшись на спину, поднимал в вытянутых лапах и терзал зубами. Надоела тряпка, вытащил из-под снега бревнышко и поставил на попа, бревнышко падало, а он вновь и вновь его поднимал.

В полярной пустыне...

Попробовал было мишка познакомиться с нами покороче, получить что-нибудь более ощутимое, чем просто удовлетворенное любопытство. Не давал покоя запах пищи. Был момент — подошел совсем близко, метров на семь, покрутил носом — и отступил с явной неохотой: страшно все-таки. Нет, не стоит связываться!

«Что же вы, не могли его угостить?» — скажет какой-нибудь сердобольный любитель зверей. Не могли. Мода на прикармливание, погоня за зверем на вездеходе, тщеславное желание запечатлеть себя чуть ли не в обнимку с «владыкой Арктики» — все это явления, увы, нередкие. Довольно было примеров, когда человек переступал границу, установленную самой природой, нарушал необходимую дистанцию между диким зверем и собой, пробуя даже приручить его,— никогда это не кончалось добром. И чаще всего приводило к гибели зверя, более доверчивого и уязвимого. Да и незачем нам было устраивать потеху, забавляясь с медведем, вместо того чтобы понаблюдать за его поведением в естественном состоянии. Изучение поведенческих реакций тоже важно для науки, и не только с теоретической точки зрения. В последнее время сильно возросло количество контактов человека с белым медведем. Как вести себя при таких встречах? Насколько опасен медведь? С этими, отнюдь не праздными вопросами северяне все чаще обращаются к сотрудникам Всесоюзного института охраны природы и заповедного дела. И ответить, как обезопасить, с одной стороны, зверя от человека, а с другой — человека от зверя, дать правильные рекомендации без основательных знаний о поведении этих животных нельзя.