Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1982 год

Вопрос о правильном определении генезиса почв получил недавно особенное значение в связи с постановлением правительства об утилизации залежных и пустующих полей, значительно развитых еще в Казахстане, Сибири, на Украине и на юго-востоке. Среди этих необрабатываемых почв немало должно быть с лессовой почвой, и, если почвоведы неверно будут определять их генезис, утилизация их будет поставлена неправильно».

Из приведенного письма видно, как был уверен В. А. Обручев в теории эолового происхождения лессов, как взволнованно он пишет о хозяйственном значении верного определения генезиса почв. Еще отрывок из следующего письма, подтверждающий, что сложившаяся в представлении ученого гипотеза происхождения лессов постоянно занимала В. А. Обручева.

«Возвышенность Карабиль вся покрыта неслоистым песчаным лессом, который прекрасно вскрыт в древних пещерах на правом берегу р. Мургаба у пос. Тахта-Базар, где видна его неслоистость и мощность, очевидно, достигающая сотни метров. Его образцы оттуда (из Карабиля, из буровых скважин разной глубины, проведенных в поисках вод для скота на пастбищах) уже изучены геологами, определившими, что это лесс. Прилегающие с севера к Карабилю останцово-грядовые и высокобугристые пески, вероятно, тоже покрыты хотя бы на меньшую глубину неслоистым лессом, принесенным ветрами с севера в виде пыли развеиваемых бугристых песков Каракумов, что не учтено Вами в описании их состава...

Посылаю Вам свое новое описание пещер возле Тахта-Базара, взятое из моего отчета 1886 г. о песках Каракум (напечатанного в 1890 г.). В то время я не знал еще лесса и думал, что пещеры вырыты в лессе вторичного происхождения, снесенного водой из гор Афганистана, где он залегал в виде первичного лесса. Но после работы в Китае в 1892—1894 гг., где я видел громадные толщи неслоистого лесса и не раз ночевал в вырытых в нем жилых пещерах и после выработки эоловой теории, уже подтвержденной многими геологами у нас и за границей, я не сомневаюсь, что пещеры Карабиля вырыты в первичном неслоистом лессе, принесенном северными ветрами в виде пыли развеиваемых песков Каракум».

Так страстно защищал свою теорию происхождения лессов ученый, которому уже к тому времени перевалило за девяносто лет. Он не только пишет письма и статьи, но и поддерживает идею создания научно-популярного фильма о генезисе лессов.

Уже спустя многие годы после смерти В. А. Обручева в районе города Ашхабада прошли (в 1968 и 1975 годах) пылевые бури, принесшие мощный слой красной пыли. Анализы показали, что эта пыль характерна для пустынь, расположенных далеко за пределами Туркменистана. Эти факты еще раз подтвердили правильность гипотезы эолового происхождения лессов, выдвинутой знаменитым ученым.

Во время пылевых бурь Валентина Анатольевна Говорухина была в Ашхабаде и наблюдала это редкое явление.

Светлое утро вдруг подернулось дымкой, поднялся ветер, стало темнеть.

В автомобиле, при закрытых окнах, трудно было дышать, а пыль сыпалась сверху, как из ведра, стекала сплошными потоками по стеклам. Водитель еле нашел выезд со двора в ворота, машины в уличном потоке двигались с трудом. Несмотря на зажженные фары, было видно едва на метр вперед. На перекрестках милиционеры стояли в противогазах.

Пыль проникала в запертые наглухо дома. В полдень над городом стояло мрачное красное солнце. Наконец ветер погнал пылевую тучу в сторону, часам к двум дня стало рассветать...

Последний раз В. А. Обручев посетил Туркменистан в 1928 году, побывал на полуострове Челекен. Работа в Закаспии определила многое в его научной деятельности. В Туркменской ССР имя этого выдающегося ученого носит Обручевская степь, и Обручевский прогиб в ней.

Самый уважаемый и, несомненно, самый влиятельный человек в оманской деревне «ариф» — надсмотрщик за водой. Эта должность наследственная, она переходит от отца к старшему сыну. Остальным сыновьям приходится выбирать себе другие занятия, но, кем бы они ни стали, всегда сохраняют в длинных своих именах частицу «бин-ариф» — «сын надсмотрщика за водой».

Оман — страна феодальная, где нравы и обычаи мало изменились с давних времен. Среди них — традиция, по которой землю и право на воду здесь продают порознь. Слова «жизнь» и «дождь» в этом краю звучат одинаково — «хайят», и право на воду покупать надо заново каждый год. Сколько раз ариф пустит влагу на участок и когда — утром, днем или вечером,— зависит от суммы взноса.

Будет вода — зазеленеют грядки лука и чеснока на горных террасах, дадут плоды финиковые пальмы и ореховые деревья, потому что земля в Эль-Батине и Дофаре очень плодородная. Была бы вода...

Каждый год в крестьянских семьях подсчитывают наличность: надо платить за воду, да и быка бы купить не грех, но останутся ли деньги? Не заплатишь за воду, к чему тогда бык, зачем на нем пахать, если земля суха? Нет, прежде всего вода, плуг тащить сами будем!

Отец наваливается на рукояти, а сын тянет плуг по борозде. Потом они меняются местами: хватило бы — иншалла! — на воду, с будущего урожая — машалла! — быка купим.

На следующий год приходится платить арифу еще больше.

Те, у кого средств не хватило, сдают свою землю в аренду, а то и вовсе продают — уходят на нефтепромыслы, нанимаются в батраки. Но пахать чужую землю далеко не каждый станет; это издавна считалось уделом невольников. Правда, рабство в Омане официально — хотя и не так давно — уничтожено. Но ведь всё помнят, кто чей потомок! Хотя по образу жизни потомки «хороших родов» иной раз мало чем отличаются от родов рабских.

«Конь бедняка — осел, коза — его корова»,— гласит арабская пословица. Коза-то и дает возможность перебиться крестьянам. И молоко у нее жирное, и шерсть продать можно, а раза два в год удается полакомиться козлятиной.

Но — главное — существует коза на подножном корму и за этим кормом заберется куда угодно. Даже на голой каменной горе Джебель-аль-Камар — Лунной горе — «бедняцкая корова» отыщет себе пропитание: тут травка между глыбами пробилась, там кустик.

Но в самых крутых местах козам приходится помогать. Пасут их ребятишки. У каждого с собой моток прочной веревки. Отыскав место, где хоть какая-то растительность пролезла среди камней, мальчишка с завидной ловкостью взбирается до ближайшей площадки. Укрепляет веревку и спускает ее вниз. Там товарищ или сестренка проденет козе петлю под грудь, и козу подтащат наверх. За ней карабкается пастушок, подталкивая и помогая. Она и сама умна — ловко перебирает копытами по камням. Тысячи крепких копыт выбили в твердом камне за сотни лет следы. Их так и называют — козьи тропы.

Не один час проходит, пока все козы развешаны (иначе и не сказать) по скале — каждая у своего клочка зелени.