Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1983 год

Солнечный и очень теплый день. 23 августа. 1942 год.

Еще час назад стояла удивительная тишина. И вдруг... К 16 часам более двухсот фашистских танков уже вплотную вышли к городу, к самой Волге, а мы возимся близ Орловки на заводском складе танковых боеприпасов.

— Тревога! Тревога! Тревога! Фашистские танки прорвались к Волге. Захвачены Рынок, Орловка, Спартановка. Быстрей, быстрей загружайтесь. По пять снарядов, и хватит. Вперед на Орловку, выбить противника, не допустить танки к тракторному заводу, в город! — Так внезапно появился и наскочил на нас генерал Н. В. Фекленко, начальник Сталинградского автобронетанкового центра.

Подумать только, через час-другой наша рота из десяти красавцев Т-34, загрузив боеприпасы, должна была форсированным маршем убыть на фронт в район Калача, что на Дону. До него сто километров, целых сто. Однако так было утром. В середине дня фронт уже не на Дону, а у Волги, у самых северных окраин Сталинграда.

Что же произошло?

Накануне, то есть 22 августа, главным силам 6-й немецкой армии после ожесточенных боев с войсками 62-й армии удалось форсировать Дон и захватить оперативный плацдарм. Накопив на нем значительные силы, рано утром 23 августа ударная группировка противника силами пяти дивизий сломила сопротивление наших войск и устремилась к Волге.

В голове ударных сил врага шли танки 14-го танкового корпуса.

За ними моторизованные и пехотные дивизии. Фашистам удалось пробить узкий коридор, рассечь фронт наших войск и выйти крупными силами к северной части Сталинграда. В это же время с юго-запада к городу рвалась 4-я танковая армия. На ее пути встали войска нашей 64-й армии. Над городом нависла смертельная опасность.

Неожиданность ошеломляет. Фекленко раньше нас понял чрезвычайность обстановки и теперь внушал это нам:

— Ну живее, еще по два-три снаряда, и на Орловку... Слышите канонаду, это зенитчики отбивают атаки немецких танков. Лейтенант,— крикнул Фекленко,— ударь на Орловку, захвати полигон и закрепись на Мокрой Мечетке. Бери всю охрану склада. Всех, всех, кто есть, в бой!

— Есть захватить полигон, Орловку и закрепиться на Мечетке!

— Действуйте!

Вот она, первая боевая задача, наш первый бой за Сталинград... Рассуждать некогда, даю команду прекратить загрузку. Собрал командиров взводов. Объяснил обстановку. На большее времени не было.

— По машинам, «делай как я»,— показал флажками, и мы двинулись вдоль дороги из города на Орловку.

Разведку высылать некогда. Головным идет мой танк. При выходе со склада вдруг подскочил начальник штаба нашего учебного танкового батальона капитан Железнов и давай разносить нас за медлительность. Хотя мы и быстро шли, моторы ревели на всю мощь, но, видимо, напряженность обстановки и сознание того, что вот-вот немецкие танки с севера через тракторный завод ворвутся в город, требовали от него особой суровости, а от нас решительных действий.

Александра Васильевича Железнова мы знали превосходно. Больше месяца он готовил нас к боям, во все вникал, по-отцовски помогал и требовал. Судьба проведет его по многим фронтовым дорогам и позволит нам встретиться по совместной службе в академии бронетанковых войск.

Железное сообщил, что на полигоне, вблизи Орловки, группа танков под командованием старшего лейтенанта Григорьева уже отбивает атаки немецких танков и автоматчиков. Требовал установить с ними контакт и действовать вместе.

Быстро проскакиваем через овражистый ручеек и вперед — на Орловку. Оглянулся назад — город в огне. Один массированный удар за другим обрушивался с воздуха на город. Сплошное многокилометровое облако дыма и огня. Непрерывный стук зениток, высоко в небе наши истребители героически отбивают атаки фашистских стервятников.

Позже приходилось быть во многих битвах — ив Курской, на Днепре, в Корсунь-Шевченковской,— но самым мощным по воздействию был первый удар с воздуха по Сталинграду 23 августа от полудня до ночи. Разумеется, никто тогда не мог знать, сколько самолетов немцы бросили на Сталинград. Понимали только, что много, очень много. Теперь известно — несколько сотен. Весь 4-й воздушный флот был брошен для удара по городу. До темноты они совершили около двух тысяч самолето-вылетов. И это за несколько часов! Ночью горели огромные нефтехранилища. Сплошное море горящей нефти поползло вниз к Волге. Все в огне: земля, небо и вода. Казалось, ад кромешный. Однако вижу, что завод цел, пока не горит. «Берегут, гады,— подумал я,— хотят захватить целехоньким. Не быть этому, остановим, не дадим ворваться и захватить завод и город».

Через несколько минут вижу: слева от нас на огневой позиции зенитчики. Мощные, длиннохоботные пушки смотрят, как ни странно, не в небо. Расчет в касках, что-то кричит офицер. Останавливаю танк.

— Черт вас побери, танкистов! Ждем, ждем, а их нет. Наконец-то,— распалился молодой старший лейтенант.— Видите, за вас колотим танки. Вон они на окраине Орловки поджидают. Видимо, собираются в новую атаку.

Смотрю в бинокль. Что за наваждение! Вот они, совсем рядом, с крестами на башне.

— Что же не бьете или снарядов нет? — говорю зенитчику.

— Не волнуйся, лейтенант,— отвечает он.— Эти в атаку не пойдут, подбиты надежно. Жмите вперед, если что, мы поможем.

Всматриваюсь, да, действительно, несколько танков стоят прижатые к земле огнем зенитчиков. Сколько — не помню, но более десятка их распласталось, не дойдя до Волги. Спасибо зенитчикам. Мы позавидовали успеху наших собратьев. Ведь они совсем одни, без танков и пехоты, отражали и удары с воздуха, и атаки танков. Да, мы все поняли: в этот день, 23 августа, несколько часов кряду они были совсем одни, без всякого прикрытия стрелковых войск. Они уже были на позициях до прорыва танков противника к городу. Сбили немало вражеских самолетов. И вдруг — лавина танков, и совершенно внезапно. Надо было остановить их, не дать прорваться в город. Позднее мы еще несколько раз встречались с героями-зенитчиками. Отражали вместе вражеские атаки. На моих глазах от шального осколка погиб командир зенитной батареи, с которым мы почти сдружились. Симпатичный, белокурый, удивительно стройный, перепоясанный крест-накрест ремнями паренек. В часы затишья он с любовью говорил о сибирской земле, много шутил, заряжал всех нас какой-то особой энергией. Верил, что немецкие танки в город мы не пустим.

Вечная память ему и тысячам героев, сложившим свои головы в первые часы сражения у стен Сталинграда.