Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1983 год

Вскоре об этом щедром подарке Нептуна узнали местные археологи, а затем все сведения были переданы в Институт археологии АН СССР, где как раз в это время готовилась группа аквалангистов, в задачу которой входило обследование морского дна у берегов Крымского полуострова.

К сообщению о находке, присланному в институт, было приложено описание двух пушек, обнаруженных на судне. Судя по этому описанию, пушки можно было датировать XVIII веком. Возможно, корабль тоже относился к этому времени.

Перед отъездом я просмотрел все известные мне книги, в которых могли быть сведения о судах, затонувших около Анапы, и о морских сражениях в этих местах. Выяснилось, что 31 мая 1 июня 1790 года эскадра под командованием контрадмирала Ф. Ф. Ушакова бомбардировала турецкую крепость Анапа и укрывшиеся под ее защитой четыре турецких военных корабля и пять торговых судов. Мне, как историку, было заманчиво найти вещественные следы этого сражения.

Да и вообще корабли XVIII века — редкая находка в наших водах. Их можно сосчитать по пальцам. В 1960 году подводно-археологической экспедицией Института археологии АН СССР были подняты предметы с корабля, погибшего в Керченском проливе в сражении 8 июля 1790 года между русским и турецким флотами. Эскадра, которой командовал Федор Федорович Ушаков, потерь не имела, у турок же был потоплен один корабль. Видимо, вещи с него и были подняты подводной экспедицией. В 1962 году в музей Черноморского флота в Севастополе были переданы немногочисленные предметы с военного корабля XVIII века, останки которого были найдены близ Одессы. На Днепре, в районе острова Хортица, было обнаружено несколько небольших судов запорожцев и русской армии времен войны с Турцией 1735—1739 годов. Кроме того, у южного побережья Финляндии аквалангисты нашли хорошо сохранившуюся русскую галеру, потопленную в сражении между русским и шведским флотами в июне 1790 года. Вот, пожалуй, и все, что дошло до нас от того времени.

...Анапский берег встретил нас ярким солнцем, страшным зноем, полнейшим безветрием и каким-то особым черноморским умиротворением — даже не верится, что здесь мог прокатиться небывалой силы шторм, который разрушил наносный слой и обнажил двухсотлетней давности затонувший корабль. Разбиваем палатки и, сдерживая себя, чтобы тут же не опуститься с аквалангами в море, устраиваемся на ночлег. Завтра с утра — работа. К тому же утром должны подъехать еще несколько аквалангистов, которые при участии сотрудников Херсонесского музея-заповедника проводили подводные изыскания в Стрелецкой бухте. За несколько дней там было поднято более полутора сотен древних сосудов — целых и разбитых, — начиная с эллинистических амфор IV века до нашей эры и кончая керамикой XIV века. Такое обилие находок в одном месте можно было объяснить лишь одним: у мыса Стрелецкой бухты погибло множество судов всех времен и народов. Ведь Херсонес был богатым торговым городом, и съезжались сюда купцы со всего света. И может быть, именно здесь разбивались в непогоду юркие струги дружины Владимира Святославича — киевского князя, ходившего в 989 году брать Корсунь, как некогда называли славяне Херсонес. Осада тогда длилась девять месяцев, и, по некоторым предположениям, русский лагерь располагался именно в той самой бухте, которую впоследствии назовут Стрелецкой.

Однако из всего поднятого там самой интересной находкой оказался керамический кубок конца II — начала III века н. э. с надписью на древнегреческом языке. Любопытен он именно надписью, из которой можно узнать, что кубок этот посвящен Зевсу Димеранскому. До сих пор в античной эпиграфике — науке, занимающейся древними надписями,— было известно всего лишь четыре случая употребления такого эпитета для Зевса. Наш случай — пятый.

Что-то ждет нас здесь...

Море мгновенно снимает остатки утреннего сна. Мы ныряем, осматриваем полузанесенные песком мощные шпангоуты с остатками обшивки, килевую балку с прямоугольными отверстиями для мачт. Работать и легко и в то же время трудно. Легко — потому что останки корабля покоятся на небольшой глубине, но вот толпы зевак и добровольных «помощников» — мальчишек...

Наша первая задача — установить, какой это был корабль: боевой или торговый. Военные корабли, как известно, стараются сделать поуже, их главная задача — быть как можно маневреннее, быстроходнее. Торговые же суда строят шире, вместительнее. После тщательного обмера устанавливаем, что длина нашего — 22 метра, ширина более восьми. Сразу даже трудно сделать какие-либо предположения, и поэтому вечерами в палатках не утихает спор:

— О военном не может быть и речи. Возьмите хотя бы ширину, такая только для торгового судна и годится.

— Да?.. — ехидно замечает кто-то. — А как же тогда бриг «Меркурий»? При длине двадцать девять метров он имел ширину девять...

— Вот-вот, — добавляет еще кто-то. — К тому же и пушки на борту кое о чем говорят...

Однако наличие пушек на затопленном корабле пока что ни о чем не говорило. В конце XVIII века, да и в более поздние времена торговые корабли, как правило, имели неплохое вооружение. Так что, пока основная группа продолжала работать в море, мне предстояло исследовать поднятые орудия.

Корабельные пушки всегда считались большой ценностью. Еще в конце XVIII века в России, как сообщают архивные документы, подъем орудий с затонувших судов был делом важным и для казны прибыльным. Известна даже медаль, выбитая в одном экземпляре, с надписью на ней: «Елисаветградскому купцу Евтею Кленову за исправление с особливым успехом важных препоручений в последней с Портою Оттоманской войне. 1794 года».

«Важным препоручением», успешно выполненным Евтеем Кленовым, был подъем пушек и «припасов» с затонувших во время военных действий кораблей. За поднятые пушки казна платила огромные по тем временам деньги.

Обе пушки, поднятые с анапского корабля, оказались восьмифунтовыми, чугунными и были покрыты толстым наростом, за долгие годы окаменевшим, который и предохранил металл от разъедания морской водой. На цапфах выбитые буквы М — сокращение слова «морская» не только на русском, но почти на всех европейских языках. И все — более никаких дополнительных изображений или надписей, которые помогли бы определить место изготовления этих орудий.

А ребята продолжают опускаться под воду и проводят тщательные замеры. Необходимо определить, можно ли поднять корабль. Пролежав в песке двести лет, он законсервировался, древесина не поддавалась даже ударам. Однако в тех местах, где шторм размыл песок, дерево корабля стало мягким и легко разрушалось от случайного нажатия рукой. Это была проблема.

Дело в том, что практически все более или менее целые древние суда, которые до сих пор удалось обнаружить, дошли до нас в таком виде только потому, что находились не в воде, а именно под водой, погребенные в иле, песке морей и рек или, что реже, в береговых отложениях, однако никак не в воде. И даже простое перечисление наиболее интересных находок подтверждает это.