Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1986 год

Таковы сегодня будни науки. Как однажды заметил один из ведущих специалистов в этой области, член-корреспондент АН СССР В. В. Мигулин: «Еще неясно, почему в ионосфере и магнитосфере Земли происходят те или иные события: надо копить и копить статистику. А это штука капризная: даже при повторении знакомых явлений что-нибудь да происходит в них по-новому». Но якутские ученые уверены— солнечный ветер должен наполнять земные паруса, работать на людей.

Москва — Тикси

Петр Новиков, наш спец. корр. Фото автора

Звенят по снежному насту полозья легких нарт. Мы летим, зарывшись в меховые доспехи, берегом Ляпина, самого рыбообильного притока Северной Сосьвы. Олени несут нас к горизонту, к синим зубцам Урала, к доброй таежной хозяйке — волшебнице Миснэ. Богиня ожидания, она приютит в своих владениях уставшего охотника или продрогшего путника... Мой спутник и друг, поэт Юван Шесталов, верит, что и мы встретим Миснэ. Но как найти ее дом в этом заснеженном лесу с охотничьими лабазами, со священными деревьями, на которых когда-то были вырезаны таинственные личины? Как услышать ее зов? Может быть, он в этом скрипе полозьев или свисте ветра? А может, нужно искать Миснэ не под пологом снежного леса, а в тепле домашнего очага, в песнях мансиек, поддерживающих это тепло, чтобы обогреть ушедших на охоту или рыбалку мужей и сыновей? Три года я ждал этого дня. Ждал, чтобы побывать на Медвежьих плясках, или играх, как называют этот праздник манси — народ охотников, рыбаков и оленеводов, живущий на северной окраине сибирской тайги. Этот праздник нельзя предсказать или вычислить по календарю: ведь чтобы он состоялся, должен быть убит медведь. «Убит медведь» — манси никогда бы так не сказал: зачем поминать всуе по имени хозяина тайги, своего великого предка? Услышит — обидится. Лучше сказать о нем «вортолнут» — «в лесу живущий».

Охотничьи реалии, богатый мансийский фольклор и не менее богатое народное искусство впитал в себя Медвежий праздник:

Семь седых веков суровых

За ночь мимо проплывет...

Видишь:

Жизнь таежных манси,

Жизнь охотников таежных,

В плясках огненных встает.

Из этих стихов мансийского поэта, лауреата Государственной премии Ювана Шесталова, с полотен его замечательных земляков — художников Константина Панкова и Геннадия Раишева, из таежных преданий и легенд, из книг историков и этнографов смотрела на меня, завораживая, оскаленная медвежья морда с красными угольками глаз и манила на праздник, в даль расстояний и времен.

И вот мы с Шесталовым в заснеженной тайге, и тайга эта ждет теперь от нас охоты. Медведь спит в берлоге, и струйка пара вырывается из сугроба, словно под снегом пробивается горячий источник. Чтобы надеть праздничные маски, мы должны прервать медвежий сон. На алтарь искусства положить настоящую жизнь.

Но чем ближе давно желанный миг, тем сильнее что-то противится во мне — нет, не древнему обычаю, конечно, но нашему праву принести эту жертву. С высоты полета над тайгой и берлога, и бурелом вокруг, и застывшая подо льдом речка, и весь этот мир лесной оглядываешь теперь одним взглядом и видишь иную жизнь, пришедшую сюда, с ее новыми городами, нефтяными вышками и газопроводами. Преданья медвежьего следа вплетаются тонкой ниточкой в это огромное пестрое полотно, и на былые обряды невольно ложится отсвет сегодняшних дней...

Нет, конечно, не должны будить медведя семь магических выстрелов, иначе отвернется от нас богиня Миснэ. Спи, вортолнут, а мы сыграем, споем, спляшем твой праздник, чтобы слышала вся окрестная тайга, чтобы жила медвежья сказка.

...Двадцать пять лет прошло с тех пор, как Юван Шесталов видел в этих местах последний настоящий Медвежий праздник — живы были тогда еще его дед и другие старики, знавшие весь сложный сценарий представления, все его песни и причуды. Игрались Медвежьи пляски и позже, играются, хотя редко, и сейчас, но в сильно упрощенном виде. И мы с Юваном задумали восстановить полузабытое действо, народный праздник манси и хантов, пригласив на него знатоков и лучших исполнителей ролей Медвежьих игр со всего Ханты-Мансийского автономного округа. Березовским райкомом партии разосланы были телеграммы и телефонограммы по селениям и деревенькам — паулям, и мы с нетерпением ожидаем результатов в Сосьве — селении на берегу Северной Сосьвы, где у Шесталова что ни житель — то родственник, друг детства или один из героев его книг.

На третий день из Березова — того самого, куда сослали в свое время князя Александра Меншикова, — прилетел вертолет. Взвихрил снег за околицей, и к нам пожаловали «артисты» — пенсионер Константин Васильевич Новьюхов из поселка Теги, известный своей игрой на национальном музыкальном инструменте нарсюх, Николай Егорович Тасманов — мастер игры на пятиструнном санквылтапе, знаменитый охотник из Полновата Петр Иванович Юхлымов, «низведший» не одного медведя и лучший исполнитель охотничьих песен на Медвежьих праздниках. Прилетели даже восьмидесятилетние охотники и рыбаки Петр Сергеевич Таратов из деревни Нильдино и Никита Лукьянович Гындыбин из Кимкьясуя. А начальник окружного управления культуры Александр Эрнестович Гербер привез из Ханты-Мансийского музея так необходимую для праздника медвежью голову. Весть о предстоящем событии, опередившая наш приезд и взбудоражившая село, снова вмиг облетела дома. Еще бы, никто не помнил, чтобы этот праздник проводился с такой обстоятельной подготовкой, — ну, приедут, бывало, на оленях соседи, но чтобы вертолет с почетными гостями... Нет, такого не бывало!

Подыскали самую просторную избу, из нее, как положено, вынесли все лишнее, в передний угол поставили стол, на котором будет покоиться медвежья голова. Для украшения комнаты и стола по всему селу собирали непременные атрибуты праздника — узорчатые берестяные короба, орнаментированные изделия из оленьего меха, яркие бисерные вещицы. Хранительница местного школьного музея народного искусства, бывшая учительница Анфиса Михайловна Хромова, обучающая сосьвинскую детвору традиционным художественным промыслам, не пожалела лучшие экспонаты — обрядовую медвежью люльку, резную деревянную посуду с ложками, старинный санквылтап со струнами из оленьих жил — самый популярный мансийский инструмент, название которого переводится как «звенящий». Родственный финскому и карельскому кантеле, схожий с нашими гуслями, он, вероятно, является одним из древнейших музыкальных инструментов. Игра на санквылтапе неизменно сопровождала Медвежьи пляски, шаманские камлания, а из мансийских сказок мы знаем о волшебном санквылтапе, делающем того, кто владеет им, всесильным.