Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1986 год

Длинные столы стояли под навесом, крытым толем. Начал накрапывать дождь. Слышался смех, перестук алюминиевых тарелок, громкие голоса. Меню было стандартным — рис, фасоль, жареные бананы. Зато кофе, собранный своими руками, казался необычайно вкусным и душистым.

К нам подошел высокий худощавый крестьянин средних лет. Из кармана его полотняных штанов, заправленных в резиновые сапоги, торчала рукоять револьвера. Это и был Рейнальдо Суарес, директор госхоза.

Для начала он придирчиво проверил наши документы: «Сами понимаете, компаньерос, время тревожное». Потом мы присели на расставленные кругом чурбаки из распиленного ствола сейбы, и Рейнальдо принялся подробно рассказывать о госхозе, директором которого он был вот уже четыре года. Впрочем, и создавал госхоз тоже он.

Государственное кофейное хозяйство «Ла Лагуна» было организовано на землях сеньора Бенисио Сентено в сентябре 1979 года. Сперва было очень трудно. Негодяй помещик перед бегством за границу сжег почти весь инвентарь и приказал своим «мучачос» разбить машины. И сами они, те, кто начинал госхоз, не имели никакого опыта.

Когда сорок крестьян стали первыми рабочими «Ла Лагуны», из них один только Рейнальдо умел читать и писать. Наверное, поэтому его и назначили директором. Некому было ремонтировать машины, никто толком не знал, как получать кредиты из банка. Не знали даже, сколько мансан занимал госхоз. Техников и землемеров среди крестьян не имелось.

Знали одно: новой Никарагуа необходим кофе, много кофе. Ну и что скрывать — семьи тоже нужно кормить: голодным детишкам не объяснишь про организационные трудности. Каждый день есть просят.

Вот так и начинали госхоз...

Сейчас в хозяйстве много машин. В прошлом году прислали из Манагуа агронома и трех техников. Недавно открыли медпункт, есть две школы и детский сад.

— Планы? Планы выполняем второй год подряд, — говорит с гордостью Рейнальдо.— А в нынешнем даже, похоже, перевыполним. Вы понимаете, «контрас» по горам бродят, напасть могут. Идем с опережением графика благодаря «бригадистас» — двести добровольцев приехали из столицы на сбор урожая. В Никарагуа никому объяснять не надо, что значит урожай кофе для страны. Среди добровольцев много рабочих с фабрик. И студенты тоже народ сознательный, такую нам здесь пропаганду с агитацией развернули — только держись!

Для нас сейчас главное — мир. Чтобы нам не мешали, — вздохнул Рейнальдо.— Чтобы такие парни, как он, — директор кивнул в сторону Педро-Пабло, — оставили автоматы да вернулись к нам, на крестьянскую работу. Чтобы не приходилось хоронить убитых, восстанавливать сожженное и взорванное бандами. Мир настанет — в сто раз лучше заживем!..

Михаил Белят

В Панагюриште меня привела медь, одно из немногих полезных ископаемых, которым Болгария себя обеспечивает полностью. Мне довелось побывать уже на старом рудничке Плакалница близ Врацы со следами древнеримских разработок; на комбинате «Элаците», вступившем в строй два года назад.

И еще во многих других районах Болгарии добывается этот ценный металл. Но нигде его месторождения не сконцентрированы столь тесно, как у Панагюриште. В его окрестностях действуют три крупных комбината — восемьдесят шесть процентов всей болгарской меди.

Георгий Гавранов, главный геолог Западного Средногорья, беседовал со мной в Панагюрском общинном комитете партии. И когда экономические выкладки, геологические данные, демографические проблемы края были обсуждены, я спросил:

— Скажите, а кладоискателей в вашем роду не было? Не потому ли вы геологом стали?

Подобные вопросы, заданные заслуженному человеку, могли бы показаться странными везде, но только не в Панагюриште.

Сначала надо сказать, почему о кладоискателях зашла речь.

В Болгарии издавна было очень много кладоискателей.

Казалось бы, невелика страна, к тому же густо населена, вдоль и поперек исхожена. Но хранят ее недра много неразгаданных тайн. Ими занимаются прежде всего геологи, умеющие заглянуть далеко в земную глубь. Перед людьми этой профессии поставлена задача огромной значимости — ведь Болгария вынуждена импортировать значительную часть необходимой народному хозяйству руды и топлива.

Занимаются тайнами болгарской земли и археологи. Они стремятся как можно точнее воссоздать факты истории, открыть и сберечь для потомков следы древних культур. Люди этой профессии имеют «право вето». Стоило, к примеру, строителям Софийского метро наткнуться на остатки крепостной стены античной Сердики, а рабочим, проводившим реконструкцию пловдивского центра, — на остатки Филипяополя, как земляные работы немедленно останавливали.

Есть и третья категория искателей подземных сокровищ. Это кладоискатели, или, по-болгарски, «иманяры». Археологи любят их не больше, чем виноградари — градоносное облако.

Кладоискательство зародилось в этих краях с незапамятных времен. Пожалуй, не найдешь уже кургана без следов самодеятельных раскопок самых разных эпох. Искали счастья многие—везло единицам. Профессиональные иманяры нищенствовали. «Ищу клады старые, портки ношу драные», — говорили о них.

В обстоятельном труде «Психология нашего кладоискательства» Иван Хаджийский, один из основоположников болгарской социологической науки, считал, что две причины некогда непомерно развили кладоискательство в стране: нищета и невежество. Действительно, старая Болгария щедро была наделена и тем и другим, и это, конечно, не могло не подстегивать стремления как угодно — хоть чудом! — вырваться из тягостного бытия. Воображение иманяров будоражили фантастические сокровища, каждое из них охраняли оборотни, духи, хранители кладов. Они знали сотни примет и заговоров. Должно же хоть что-нибудь помочь! Дело, однако, не только в этом легковерии искателей счастья.

Болгарская земля действительно богата неоткрытыми сокровищами. В разные эпохи этот благодатный край влек к себе людей, здесь проходили торговые пути из Приазовья к Средиземному морю и из Европы— на Ближний Восток, в Африку. Здесь цвели мощные цивилизации: фракийская, древнегреческая, римская, византийская, славянская, и каждая оставила свой след. На языке археологов — культурный слой. Частые войны, восстания, набеги воинственных племен, а во времена османского ига — бесчинства разбойников-кырджали, объединявшихся в целые армии и захватывавших, предававших огню и разграблению большие города, делали жизнь ненадежной. В любую из драматических коллизий люди прежде всею прятали в тайниках ценности. И столько же, если не больше, погребено под развалинами домов, лишившихся владельцев.