Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1986 год

Павел Лавренко провел в Греческих каменоломнях не один день, фиксируя на чертеже места прежних поисков и раскопок. Место это, говорили поисковики, перспективное — здесь немало заваленных камнями ям до двух метров глубиной. В них можно было прятать документы, хоронить убитых. Такие ямы, конечно, специально в войну не копали — это следы добычи камня, так называемой дорезки. Именно в такой яме одна из прежних экспедиций обнаружила стопки неотправленных солдатских писем 42-го года. Перебрав несколько незначительных завалов, мы нашли гильзу от снаряда, рубашку «лимонки», ржавые патроны от винтовки, остатки боевого устава, куски газеты военного времени.

Картографирование в столь необычных условиях увлекает начисто, забываешь даже о еде, но жажда постоянно напоминает о себе.

Как-то раз мы вышли из каменоломен в лощину, где находился колодец. Об этом месте приходилось много слышать и читать. Колодец назывался Сладким. Фашисты, не смея сунуться под землю, прикрывали подступы к воде. Пока ценой страшных усилий не пробили глубокий подземный колодец, здесь ежедневно гибли десятки красноармейцев, отбивая у врага каждое ведро воды.

Пробыв не больше двух часов в каменоломнях, мы жадно припали к воде. Она действительно показалась сладкой.

— Здравствуйте, я сказал,— раздался за моей спиной не очень приветливый голос. Я обернулся: передо мной стоял немолодой мужчина, лицо которого было мне смутно знакомо.

— Есть ли у вас разрешение спускаться в каменоломни? — строго спросил он.

Пришлось вытащить из полевой сумки бумаги.

— Михаил Петрович! — вмешался Васильев.— Не узнаете? Мы же работали с вами в экспедиции!

Мужчина оглядел Васильева и заулыбался, от его суровости не осталось и следа. Неужели это он, Михаил Петрович Радченко, «сын полка» аджимушкайского гарнизона? Вспомнилась его фотография в историко-археологическом музее. Только на той давней фотографии ему не было и пятнадцати. Но тот же высокий лоб, зачесанные назад волосы, прямой нос над припухшими губами с насмешливой складкой... Радченко из тех, кто оставался под землей до последних дней героической обороны, пережил фашистский плен, а в конце войны еще повоевал с врагами. Получив незадолго до Победы тяжелое ранение, он вернулся в родной Аджимушкай и с тех пор никуда не уезжал.

Михаил Петрович присел с нами на скамеечку у Сладкого колодца.

— Я наблюдал из укрытия, примерно там, откуда вы вышли, за этим колодцем,— припомнил он.— Неожиданно из камней выскочил красноармеец с ведром. Через несколько метров солдат будто наткнулся на невидимую стену и упал. Снайпер бил с колокольни...

Так выглядит один из главных входов в каменоломни, возле которого велись ожесточенные оборонительные бои.

От внимания Игоря Грека и его друга Павла Лавренко не ускользают даже мелкие, казалось бы, незначительные, реликвии военной поры — будь то гильзы, звездочка с пилотки, знаки отличия... Любая находка может приоткрыть неизвестную страницу Аджимушкая.

Сотни людей постоянно приезжают в Аджимушкай и спускаются в музейные залы каменоломен.

Мы посмотрели туда, куда показывал Радченко, но колокольни не увидели. Михаил Петрович смотрел и видел совсем иную, нежели мы, картину. На месте, где стояла колокольня, теперь шла асфальтированная дорога.

— Той ночью я подполз к убитому, забрал винтовку и документы, вернулся назад. Имени бойца я, к сожалению, не запомнил, документы отдал комиссару. Так обычно поступали.

— Еще одно подтверждение существования архива гарнизона,— словно убеждая кого-то, заметил Васильев.

Отдохнув, Радченко повел нас под землю. Он ступал уверенно, то и дело давая короткие пояснения, которые Татьяна Мазур едва успевала наносить на рабочую карту. Чертеж, состоящий с одного конца из ровных квадратов, с другой стороны, откуда мы вошли, был испещрен бесформенными зигзагами. Эта часть каменоломен, которую местные жители называют Кирикова скала, изучена меньше всего. Одна за другой на карте появлялись пометы: «госпиталь», «пост», «кровать», «почта»...

Сверху неожиданно брызнул яркий свет. Над нашими головами открылось лазоревое небо. Мы стояли на дне широкой воронки.

— Чтобы выбить бойцов из укрытий,— объяснил Радченко,— фашисты долбили на поверхности шурфы, закладывали взрывчатку. Если мощный взрыв не мог пробить толстой кровли, ударная волна, не находя выхода из подземных пустот, буквально сжимала наши тела, бросала на камни, глушила... Это были страшные минуты.

По осыпи мы забрались наверх и оказались почти посередине пустыря, вдали от мемориала. Карта перешла к Радченко. Он провел пальцем между синими квадратиками, обозначавшими целики, и коричневыми пятнами, отмечавшими завалы-воронки, показывая нам пройденный маршрут.

Мы расположились перед длинным провалом, пытаясь с помощью карты проанализировать один из эпизодов обороны этого участка. Картина, которую нам удалось воссоздать, в общем совпадала с той, что нарисовал Радченко. Так мы убедились еще раз в правильности многих выводов, которые позволял сделать отснятый план. Стал ясным логичный и жестокий замысел фашистов сломить организованное сопротивление одним линейно-поперечным завалом, разделив каменоломни на две изолированные части. Взрывы кровли, возможно, пришлись на места наибольшей концентрации обороняющихся. Поисковики, например, проходя по краю этого обвала, постоянно встречали человеческие останки, боеприпасы, оружие. Вот и сейчас Васильев и Саморуков, пройдя по краям осыпи, тоже принесли несколько рубашек от гранат, двугорлую масленку, сплавленные в ком пистолетные патроны.

— Точки опорные, как просил, вы определили? — на всякий случай уточнил я.— Покажите на карте, где обнаружили находки.

И мы в который раз склонились над картой, перенося на лист полученную информацию.

Топосъемку выработок мы вели несколько недель. Постепенно уточнялась карта, наносились на бумагу новые галереи, фиксировались завалы. По нашим подсчетам, протяженность всех ходов в Центральных каменоломнях не превышает десяти километров, а площадь — четырех гектаров. Это доступная часть каменоломен, и она практически обследована за годы предыдущих экспедиций. Вместе с тем мы насчитали более шестидесяти крупных завалов объемом от 100 до 800 кубических метров каждый. Что скрыто под тоннами обрушенной породы?

Вот одна выписка из публиковавшегося не раз дневника неизвестного командира 1-го запасного полка, сражавшегося в Малых Аджимушкайских каменоломнях:

«29.5.42. Взрывали над нашим расположением, и вследствие обвала погиб почти весь состав командиров 3-го батальона, созванных комбатом на совещание.

30.5.42. Штаб полка перешел в глубь каменоломен. Ожидаются новые взрывы».