Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1986 год

Андрей Черняховский шел подножием обрыва по песчаной отмели, торопясь в лагерь. Он был доволен тем, как прошли каникулы: его, Олю Токмакову и Сережу Мерзлякова, учащихся красноярского СГПТУ № 20, сам Василий Иванович Привалихин, научный сотрудник Красноярского краеведческого музея, пригласил в археолого-этнографическую экспедицию. Они уже несколько лет занимались у него в краеведческом кружке. На что, казалось бы, ему и Сереже, будущим сварщикам, или Оле, будущему штукатуру-маляру, изучать неолит, эпохи ранней и поздней бронзы, заучивать замысловатую историческую терминологию? Да разве не интересно узнавать как можно больше о той земле, где родился и вырос!

Сколько стоянок древних обнаружила уже экспедиция Привалихина на берегах Подкаменной Тунгуски, на ангарских островах Сергушин и Отика! А недавно Василий Иванович сказал, что у него появилось ясное предчувствие — они найдут нечто значительное. Словно для него, Андрея Черняховского, сказал. А он руководителю своему верил. И вот...

Две с половиной тысячи лет пролежал в могиле вождь тунгусского племени. Сменялись века, засыпали могилу бесчисленные снега, проносились над нею большие и малые пожары, тревожили землетрясения. А однажды чуть не рухнула вершина обрыва в Ангару — когда промчался над тайгой и огласил окрестности чудовищным ревом, ужаснул все живое гигантским взрывом Тунгусский метеорит. Было это 30 июня 1908 года. «Мертвый проснется»,— говорят в таких случаях. Но мертвый не проснулся. Лишь осыпалась по склону обрыва мерзлая земля с изголовья могилы, обнажив череп. Его-то жарким июльским днем и обнаружил Андрей Черняховский.

Привалихин и его юные помощники тщательно и осторожно расчищали могильник. И вот объявилась находка, которая заставила поволноваться всех: овальное скульптурное изображение женщины-шаманки. Поражали тонкие, очень женственные, просто-таки нежные ее черты: разлет бровей, узкие прорези глаз, тщательно очерченный овал лица.

Вечером ребята сидели у костра, глядя, как багровые отсветы пламени играли на скульптурке в руках Василия Ивановича, и слушали своего руководителя.

— Жаль,— задумчиво говорил Привалихин,— что творение рук древних мастеров дошло до нас не в полной сохранности. И все равно с уверенностью можно сказать, что в V—III веках до нашей эры, с точки зрения художественно-эстетической, изделия из рога и кости были весьма и весьма совершенны. Эту скульптурку вполне можно отнести к шедеврам первобытного искусства. Аналогов ей, насколько я знаю, пока нет. По своему художественному исполнению, думаю, она не имеет себе равных.

— Но почему,— недоумевала Оля,— здесь непременно изображена шаманка?

— Посмотрите внимательно на эти миниатюрные рожки,— улыбнулся Василий Иванович.— В прошлом только у наиболее влиятельных эвенкийских, якутских шаманов существовали головные уборы в виде рожек оленей или изюбров. Кроме того, на лбу выше бровей у этого скульптурного изображения мы видим небольшое углубление-ямочку — третий шаманский глаз. В отличие от простых смертных шаманы, как все были уверены, видели то, что происходило во всех трех мирах: верхнем, где находились добрые духи, среднем — где жил человек со всеми его заботами и хлопотами, и в нижнем — обиталище духов смерти.

Привалихин ненадолго смолк, а потом, окинув всех прищуренным взглядом, вдруг спросил:

— А вас не удивило, что череп погребенного был укрыт берестой и оказался проломленным массивным камнем? В том-то и дело, что обнаруженное нами захоронение и его исследование помогут уточнить некоторые детали древнего погребального обряда. Можно предположить, что, боясь умершего, сородичи укрыли его слоем бересты и «вторично умертвили»: ударили камнем по голове. А предметы, найденные в захоронении, вы заметили, преднамеренно испорчены. Обычай ломки предметов, которыми почивший пользовался при жизни, существовал у многих народов Сибири, в частности, у эвенков. И здесь наконечники сломаны. Кинжал оказался без рукояти, к тому же на его лезвии мы обнаружили пять зарубин. Считалось, что если этого не сделать, то душа покойного могла выйти на поверхность и использовать свое оружие во вред живым соплеменникам. Поэтому после смерти хозяина полагалось «умертвить» все его вещи, которыми он пользовался при жизни...

Василий Иванович задумчиво посмотрел на изображение шаманки.

— Да,— тихо произнес он с удивлением, прямо тунгусская Нефертити.

— Может, так и назовем? — загорелся Андрей Черняховский.

— Имеешь право,— засмеялся Привалихин.— Ты первооткрыватель.

Андрей оторвался от воспоминаний и прибавил шаг. Он думал о том, что «Тунгусская Нефертити» его первая, но, скорее всего, не последняя находка.

Красноярский край

Б. Барышников

Егор Петрович Архипов — старый эвенк из поселка Аим, что на берегу реки Май, стекающей с западных отрогов Джугджурского хребта. Хребет этот протянулся вдоль берега Охотского моря, до ближайшей железной дороги оттуда тысячи километров. Через Джугджур проложены лишь оленьи тропы, протянута линия связи Магадан-Якутск, да изредка повисает над сопками маленький Ан-2. Когда-то по Джугджуру водил экспедиции Григорий Федосеев, геодезист и писатель, автор известных романов «В тисках Джугдыра», «Смерть меня подождет», «Злой дух Ямбуя». Его верным другом и проводником был эвенк Улукиткан...

Я бывал в тех местах много лет назад с друзьями биологами и, признаться, не думал, что когда-нибудь вернусь в эти края. Егор Петрович все это время писал мне письма. О своем житье-бытье. О зверях, появляющихся вблизи его зимовья. Будучи нашим хозяином во время практики, он прекрасно знал, что может заинтересовать меня и моих коллег — биологов. А однажды Егор Петрович сообщил, что у него в зимовье поселилась невиданная, необычайных размеров летучая мышь. Неужели, судя по описаниям Егора Петровича, это азиатская широкоушка, исчезающий вид?! Наши сердца дрогнули...

Дорога на Джугджур длинна. Сначала — в Николаевск-на-Амуре. Оттуда — тоже по воздуху — до Нелькана, а там до Аима — триста километров вниз по Мае, дня два пути на моторной лодке. И вот, уже в темноте, лодка причалила напротив дома Егора Петровича. Хозяин с женой вышли нас встретить с фонариками.

Сдержанно поклонились мы друг другу (внешне эти люди никогда не выскажут радость), пожали руки. До мельчайших подробностей хозяева расспросили нас о дороге. Завели хлебы. Почистили только что выловленную рыбу. А наутро снова в дорогу. До зимовья дневной переход. Придя туда, решили поставить палатку неподалеку от избушки. Дежурили по ночам, притаившись в кустах,— ведь рукокрылые ведут ночной образ жизни. И вот наконец в нашу сеть попалась долгожданная добыча. Увы, это оказалась рыжая вечерница, летучая мышь из самых обычных и распространенных...