Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1986 год

Такаси пошел по узким перегородкам, оставленным между котлованами.

Над ним повис маленький везделетик. Кирочка Ткаченко выглянула из него, и везделетик накренился.

— Така,— сказала Кирочка.— Станчо дал мне эту машинку, потому что ты еще вчера обещал Круминьшу слетать к следопытам за искателем.

Везделетик опустился на перемычку, и Кирочка протянула руку, чтобы помочь Такаси забраться внутрь.

Везделет пошел над большим озером, к тому берегу, где следопыты собирались осматривать бомбоубежище.

Громоздкий рыжий бородатый человек Гюнтер Янц стоял на берегу и смотрел, как везделет спускается к палатке.

— Гюнтер,— сказал Такаси.— Я видел косяк рыбы. Если они пошли нереститься, то мы устроим большую охоту.

— Устроим,— согласился Гюнтер.— Если разрешит эколог...

— Никакого массового убийства я не допущу,— отозвался из палатки Макс Белый.— Здесь надо питомники устраивать, а не охоту.

— В умеренных дозах,— сказал Такаси.— Мы выступим в роли естественного отбора, потому что Макс соскучился по свежей рыбе.

— Ты за искателем? — спросил Макс.— Он нам нужен.

— Поэтому Круминьш меня и послал,— скромно ответил Такаси.

— Нет,— сказал Макс.— Не выйдет.

— Хорошо.— Такаси вздохнул, как человек, вынужденный обращаться к крайним мерам.— Кто на той неделе сидел всю ночь, не думая об усталости, потому что следопытам надо было срочно размножить какие-то скучные снимки? Кто консервировал, задыхаясь от химикалиев, ветхие бумажки? К сожалению, с сегодняшнего дня вы будете заниматься этой скучной работой сами.

— Хватит,— сказал Макс.— Мы ненавидим шантажистов, но поделать с ними ничего не можем, потому что шантажисты хитры и безжалостны. Пошли в пещеру.

— Следопыты не любят признаваться в слабостях, свойственных обыкновенным людям,— позволил себе съязвить Такаси.

Когда Такаси вернулся к Круминьшу и отдал ему искатель, приближалось уже время обеда.

В лагерь Такаси возвращался другим путем — мимо пустыря, посреди которого была громадная воронка. В дожди ее заливало водой, и она превращалась в круглое озеро. За лето озеро высыхало, лишь сохранялся слой грязи, в которую зарывались рыбы и моллюски. Проходя мимо, Такаси кинул взгляд в воронку и удивился: корка грязи была покрыта следами, которые шли от края, потом прерывались в темном пятне жидкой трясины. Грязь была разбрызгана по корке и уже засохла комками. Какой-то глупец наверняка провалился по пояс. Через несколько десятков шагов Такаси обнаружил следы человека, ведущие из воронки. Такаси перебрался через вал, окружавший воронку, продрался сквозь кустарник и, весь вымазанный глиной, выбрался на пустырь.

И тут сильно удивился. Следы поворачивали к городу.

— Чепуха какая-то,— сказал вслух Такаси и пошел дальше.

Следы были маленькими, меньше, чем след Такаси, и, возможно, принадлежали кому-то из девушек. Шли они не ровно, а зигзагами, будто их владелец смертельно устал.

Такаси ощутил тревожный укол в груди. Что-то неладно. Он передвигался медленно, осторожно, беззвучно ставя подошву и прислушиваясь после каждого шага. В поведении человека, который купался в грязи, была явная ненормальность.

Вскоре Такаси потерял след. Видно, за то время, пока человек бесцельно блуждал в развалинах, грязь обсохла.

И вдруг Такаси увидел впереди рыжее пятно.

Он замер. Пятно было неподвижно. Такаси сосчитал до десяти. Оружия он с собой не взял, а пятно по цвету было похоже на тигра.

Такаси снял с плеча фотокамеру и сжал ее в кулаке.

Он оказался прав. На площадке, ограниченной грудами битого кирпича, лежал тигр, дохлый тигр — неприятного вида зверь размером побольше волка с длинными клыками и рыжей, в неровных полосах шерстью. Макс полагал, что эти тигры были мутантами каких-то одичавших домашних животных.

Тигр лежал в луже запекшейся крови, и над ним жужжали мухи. Рядом валялся нож.

Такаси огляделся.

У огрызка каменной стены скорчился маленький, исхудавший человек с иссиня-белым исцарапанным и грязным лицом, увенчанным копной жестких, темных с проседью волос, в разодранной серой куртке и бурых, заляпанных высохшей глиной штанах.

Такаси подошел, нагнулся, отвел с лица незнакомца спутанные волосы. Человек дышал.

Продолжение следует

Чрезвычайное совещание в кабинете директора автоматизированного производственного комплекса закончилось. Вокруг овального стола сидели сам директор, главный программист и машинный психолог. Лица их был» мрачны. Через несколько минут им предстояло войти в помещение головного компьютера и сообщить ему, что диспетчер — Мария Петровна — с завтрашнего дня уходит на пенсию. «А вдруг Федя взбунтуется и, страшно подумать, в знак протеста что-нибудь сотворит?» Эта мысль мучила всех и каждого.

Перед дверью в диспетчерскую они выдавили из себя радостные улыбки и нерешительно переступили порог. Но самое страшное оказалось позади... Мария Петровна уже сообщила Федору новость и теперь, сидя перед пультом, горько плакала. Федя оказался на высоте. Он утешал своего многолетнего бессменного диспетчера самыми ласковыми словами, одновременно рисуя на экране дисплея всевозможные цветы самых немыслимых форм, которые сам же выдумывал.

Увидев вошедших, Мария Петровна выбежала из комнаты.

— Так-то вот, Федор...— начал внушительно директор.— Сам понимаешь... Завтра к тебе придет человек, который, надеюсь, станет твоим другом.

Федор молчал.

— Понимаешь, Федя,— мягко вступил машинный психолог,— Мария Петровна — женщина, а на смену ей придет мужчина. Так что нам придется несколько видоизменить тебя.

— Не понял. Прошу объяснить,— сухо заметил Федор.

Психолог потер вспотевшие ладони:

— Видишь ли, Федор, максимальная психологическая совместимость возможна лишь при условии... как бы тебе сказать... разнополости партнеров. Следовательно, раз диспетчером будет мужчина, то тебе... придется стать женщиной.

— Я не хочу быть женщиной. Я хочу остаться мужчиной, джентльменом. Я протестую...

— Федор!— Директор схватился за галстук.— Федор! Послушай, Федор...

Компьютер не отвечал. Телеглаз замерцал яростным синим огнем.

— Сколько у нас времени до остановки главного конвейера? — прошипел директор, не сводя глаз с посеревшего лица машинного психолога.

— Примерно девять минут.

— Если через девять минут эта... ситуация не будет устранена, я... я... не знаю, что сделаю! — Директор с силой хлопнул дверью.

Машинный психолог уныло уселся в кресло диспетчера и задумался. На дисплее угасал немыслимый Федин цветок.

Неожиданно психолог пулей сорвался с места и кинулся в приемную директора. Там он выхватил из вазы букет чайных роз. Влетев обратно, он положил цветы на пульт управления.