Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1986 год

Не только для Кожухарова, но и для всех специалистов, изучающих литературное наследие учеников Константина-Кирилла и Мефодия, было загадкой полное отсутствие каких-либо литературных произведений, связываемых традицией с именем Наума Охридского, одного из самых видных деятелей молодой болгарской церкви. Так продолжалось достаточно долго, пока, работая над рукописями библиотеки Зографского монастыря на Афоне, Кожухаров не обнаружил канон, то есть службу с песнопениями, посвященную апостолу Андрею. И в акростихе канона прямо читалось имя Наума Охридского! Само по себе это было открытием большого значения, но здесь привлекал, так сказать, «адресат» канона, заставлявший сразу же вспомнить о «хождении» апостола в Рим. Простым совпадением это быть никак не могло. Каноны пишутся не «вообще», а исключительно «по случаю». Таким «случаем» в жизни Наума Охридского, его товарищей и учителей стал день, когда они в Риме предстали перед папой Андрианом II с. переведенными на славянский язык богослужебными книгами, которые тот благословил и разрешил к употреблению. После этого все отправились не в собор святого Петра, не в Латеранскую базилику или в другой столь же известный храм, а... в церковь святого Андрея, чтобы там совершить благодарственное богослужение на славянском языке!

Вряд ли такой выбор был случаен. Думается, память об апостоле Андрее имела какое-то особенное значение как для солунских братьев («Солунскими братьями» называют основателей славянской письменности Кирилла и Мефодия. См. № 4, 5 за 1986 год.), так и для их учеников. Всю свою жизнь они словно бы шли по следам апостола, посещая те же места, где согласно церковному преданию ходил и учил он. Отсюда и путь по Дунаю в Рим, и первый благодарственный канон на славянском языке, и все последующее...

Кому из них принадлежал первоначальный текст легенды о хождении апостола по Дунаю, дошедший до нас в «Повести временных лет» в виде лишь краткой заметки, сейчас сказать трудно. Но утверждать, что легенда эта вышла из-под пера учеников славянских первоучителей и впервые была записана только что изобретенными славянскими буквами, теперь уже можно. Более чем вероятно, что она была написана в том же 868 году в Риме, как и канон апостолу Андрею, и только потом, когда ученики Кирилла и Мефодия обосновались в Болгарии, легенда была включена в состав древнейшей славянской Космографии, до нас, к сожалению, не дошедшей, откуда и извлек ее в конце XI века один из первых наших летописателей, перенеся и «путь» и «хождение» на территорию нашей днепровской Руси...

Андрей Никитин

Развенчание легенды

В исторической географии особо важное место занимают древнейшие торговые пути, связывавшие народы. По ним проходил обмен товарами, ремесленными изделиями, производственными секретами, семенами культурных растений, сведениями о далеких землях и племенах. Их можно сравнить с мощными многовековыми каналами международной информации, по которым в течение тысячелетий человечество обменивалось опытом, идеями, открытиями. Каналами, служившими в первую очередь сближению и взаимопониманию народов и культур. Надо ли говорить о том, как важно для историка и географа знать эти пути, чтобы иметь возможность на основании этих знаний реконструировать историческую реальность определенного отрезка времени, «привязать» к достоверным географическим ориентирам местообитание народов, названных в своем рассказе средневековым путешественником. Между тем вопрос этот оказывается одним из труднейших. Для его решения требуется не просто скрупулезное сопоставление сведений письменных источников, реальной географии, анализа топонимов и гидронимов, археологических находок, но часто еще и специальных лингвоисторических и текстологических исследований. Именно такой пример показан в статье историка и писателя А. Никитина, посвященной одному из важнейших вопросов исторической географии Восточной Европы — установлению действительного местонахождения пути «из варяг в греки».

Как пишет сам А. Никитин, попытки выяснить этот торговый путь раннего средневековья делались неоднократно. Еще большее внимание у историков вызывала так называемая «Легенда апостола Андрея». Перечень исследователей этих вопросов можно дополнить именами А. А. Шахматова, М. Д. Приселкова, И. И. Малышевского, Н. К. Никольского, Е. Е. Голубинского, Б. Я. Рама, А. Л. Погодина, В. А. Брима, Л. В. Алексеева, Л. Мюллера и других. Однако до последнего времени оба эти сюжета — путь и легенду об апостоле,— как правило, рассматривали как одно целое, включая возможность иных толкований. Интересность работы А. Никитина заключается в том, что он, с одной стороны, для решения вопроса привлек много новых, часто неожиданных источников, а с другой — сумел показать истоки происхождения легенды и причины ее приуроченности к названным географическим ориентирам. Другими словами, он сумел построить две независимые системы доказательств, в конечном счете приводящие к одному и тому же результату, хотя использованы в них разные материалы. Здесь особенно важен историко-географический и палеогеографический подход, с которым сочетается еще и политический анализ ситуации в Подунавье в связи с деятельностью великих просветителей Кирилла и Мефодия — основоположников славянской письменности.

Насколько мне известно, сообщение А. Никитина о результатах его историко-географических исследований на одном из заседаний Института истории Болгарской академии наук, специально посвященных этому вопросу, вызвало большой интерес, тем более что конечные его выводы совпали с открытиями совсем в иной области известного болгарского ученого С. Кожухарова, о чем пишет и сам автор. Все это, на мой взгляд, делает материал А. Никитина, известного исследователя исторической географии Восточной Европы (напомню хотя бы о его интереснейшем исследовании местоположения легендарной Биармии «королевских» саг), очень важным и ставит его в ряд актуальных работ, развенчивающих легенды, утверждающие «хождение» одного из апостолов по территории будущего Древнерусского государства.

Г. Вилинбахов, кандидат исторических наук

Теперь уже, когда прошло достаточно времени с тех памятных дней в Тихом океане, я снова и снова перелистываю свой дальневосточный дневник — их у меня как у яхтенного капитана собралось несколько — и понимаю, что экспедиция 1985 года со студентами МВТУ имени Баумана на яхте «Виктория» отныне станет для меня точкой отсчета во всех будущих моих плаваниях. Почему? Да потому, что на долю экипажа «Виктории» выпали и долгие туманы, и штормы, тайфуны и самое главное — переходы под парусом по Великому, Тихому океану. Одним словом, мы на спортивной яхте польской постройки типа «Кар-тер-3» испытали на себе все, что могли бы испытать моряки на океанском корабле. И выдержали.