Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1987 год

Говорят, что постигнуть берлинский диалект можно, лишь постигнув историю города. Может быть, я ошибаюсь, но к концу шествия мне кажется, что лучше понимаю берлинцев...

Берлин — Москва

Василий Сенаторов

Оглушительный удар грома разбудил Поливанова. Он торопливо расстегнул спальный мешок, зажег фонарь. Земляной пол просторной геологической палатки заливало водой.

Беспокойно поднял голову лаборант Сергей Крохалев, присвистнул: — Скоро поплывем! Владимир Михайлович откинул полог, выглянул наружу. Здесь, на высоте, возле самого неба, молнии, казалось, били в упор, рваными сполохами высвечивая палатку, каменистые осыпи и седло Клухорского перевала. На рассвете, когда гроза последний раз метнула огненный пучок в темную дыру Клухорского озера и ушла за перевал, Поливанов с лаборантом выбрали место посуше и поставили вторую, маленькую палатку. Она была с брезентовым полом, и ее не так заливало.

Сюда, к Клухорскому перевалу, орнитологи поднялись, чтобы наблюдать перелет птиц через Кавказский хребет. Раньше считалось, что птицы, добравшись до предгорий, направляются в обход хребта. Но многие факты говорили о другом. И Поливанов задался целью выяснить, какие птицы, почему и как одолевают стену Главного Кавказского хребта в пределах Тебердинского заповедника, где он работал.

В середине августа вездеход довез орнитологов до Северного приюта. Оттуда они весь день поднимали снаряжение на высоту почти трех тысяч метров, к выбранной площадке. Здесь исследователям предстояло провести не одну, не две ночевки — полтора месяца!

Костра не разведешь — вокруг только альпийские луга и камни, а выше — поля вечных снегов. Приспособили туристский примус «Шмель». Но и на нем готовить оказалось непросто: высота. Не дожидаясь ста градусов, вода в котелке вспучивалась ленивыми пузырями, и брошенная в нее картошка медленно ворочала кремовыми боками, дозревая в течение трех часов. Позже Поливанов приспособил для нехитрой полевой стряпни скороварку. С ней дело пошло веселее.

Наблюдения начали 18 августа. Поначалу птицы летели редко. Это были, видимо, разведчики. Но в начале сентября почувствовалось приближение циклона, и встревоженные птицы с гомоном двинулись на юг. Пять мощных пролетных волн прокатились над Клухором, собрав в своих стаях около пятидесяти видов птичьего рода-племени.

Первая волна — пятого сентября.

...Поливанов проснулся в половине второго, ощутив какое-то внутреннее беспокойство. Он прислушался и понял: в ночи раздавались птичьи голоса. Владимир Михайлович выбрался из палатки. Над горами висели низкие облака. В редкие разрывы пробивался лунный свет, и тогда в небесной промоине, как в колодце, смутно проступал вверху еще один облачный свод. Вот по этому-то коридору, меж двух облачных полей, и шел ночной пролет.

Поливанов снова прислушался. Где-то высоко над головой раздалось резкое, отрывистое: «Кранк! Кранк!» И тут же вдогон за ним полилось заунывное и протяжное: «Дьюи! Дьюи!» Это летели малые выпи и кулики-кроншнепы, взмахами крыльев колебля лунный свет. За наблюдениями Поливанов не заметил, как наступил рассвет. Сначала зарозовела вершина Хакеля, потом дымно и косо повисли над ущельем солнечные столбы, медленно сползая по склонам в долину.

Теперь густо шла птичья мелочь: горные коньки, рогатые жаворонки, чеканы, каменки. Особенна много было скалистых овсянок. Они летели молча, маленькими — до двадцати штук — стайками, часто присаживаясь на скалы, как бы постепенно подбираясь к седловине хребта. Одна стая следовала за другой, образуя сплошной поток, двигающийся к перевалу. Около восьми утра появились золотистые щурки, далеко разнося свое малиновое звонкое «Щур! Щур!».

Они летели, видимо, из ущелья Гоначхир на сравнительно небольшой— до ста метров — высоте. Приближаясь к перевалу, щурки начинали кружиться, поднимаясь по широкой дуге и словно ввинчиваясь в дымную синеву неба. Набрав высоту, они уходили через Клухорский перевал или близкие к нему участки.

Другие стаи тех же щурок набирали высоту раньше и, поднявшись над смотровой площадкой орнитологов на 300—400 метров, с ходу, не задерживаясь, улетали за хребет. И наконец уже днем появились осоеды — довольно крупные пернатые хищники. Молча покружившись над Главным хребтом и набрав высоту, они пошли через вершину Хакель высотой 3500 метров.

День за днем дневник наблюдений Владимира Михайловича пополнялся новыми фактами. Он отметил такую закономерность: если на равнине птицы обычно летят и в непогоду, то здесь часть оседает на скалах ниже перевала, другая возвращается в предгорья. Пролет через перевал начинается с утра, когда птицы ночуют у хребта, а если стаи появляются у перевала часов в 11 —12, значит, опускались на ночь в долину.

Случалось и так: над Клухором солнце, а пролета нет. Должно быть, где-то далеко впереди затаилась вызревшая над морем гроза и мудрый инстинкт велит птицам: «Пережди!»

Но бывало и наоборот: непогода только разворачивает свой дождевой или снежный фронт, еще только собирает силы, а пролетные стаи торопливо текут через перевал, спеша уйти от догоняющих облаков. Многое в поведении птиц зависит и от ветра: горы дробят его на воздушные потоки, и стаи не всегда могут заранее учесть их направление и силу.

Как-то в один из дней Поливанов наблюдал за пролетом ласточек. Погода стояла ветреная, и птицы летели под защитой хребта, прижимаясь к скалам. Но едва ласточки поднялись над хребтом, выходя к перевалу, как мощный встречный поток остановил их. Птицы будто уперлись в невидимую стену. Несколько раз они разворачивались, отходили вниз, а потом, словно набрав разбег, снова штурмовали перевал. Так и не осилив ветра, ласточки ушли назад, в предгорья.

В ненастье птицы если и летят через хребет, то только в самой низкой точке, по коридору перевала. Зато в ясные дни, когда от горных склонов восходят мощные воздушные потоки, птицы легко идут над вершинами. Так, без всяких помех, шутя, прошли над Хакелем золотистые щурки и осоеды.

Несколько лет назад Поливанов видел, как канюки перелетели через Домбай-Ульген — «Убитый зубр», самую высокую вершину Тебердинского заповедника (4047 м). Сравнивая данные наблюдений за несколько лет, Владимир Михайлович заметил, что в случае какой-то чрезвычайной ситуации летят через горы даже и те виды птиц, которые обычно обходят их стороной. Так в 1980 году через Клухор вдруг полетели... кряквы! И не какая-нибудь заблудившаяся стая, а двенадцать-пятнадцать тысяч особей! Утки всегда облетали Кавказский хребет, идя вдоль изобильного кормом Каспия. Но в том году осень была теплая, затяжная, а потом стремительно похолодало, и они двинулись через перевал.