Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1991 год

...Очередной шторм загнал нас в палатку на двое суток. Когда наконец ветер немного стих, я выбрался из палатки, чтобы откопать собак и посмотреть, как у них дела после такой непогоды. Осмотр произвел удручающее впечатление: собаки были покрыты плотным и тяжелым снежным панцирем, смерзшимся с мехом. Я подошел к Баффи и попытался освободить его ото льда руками. Процедура оказалась непростой и к тому же болезненной для собаки. Надо было что-то придумать — двигаться в таком виде собаки, естественно, не могли. Я позвал Уилла, и мы стали откалывать куски снежного панциря, наросшего на собаках, с помощью... топоров и ледорубов. Да, да, именно так, иначе их было не очистить. Понятно, делали мы это с максимальной осторожностью, стараясь в первую очередь освободить от снега места, соприкасающиеся с постромками, то есть грудь, подмышки и бока. Таким же методом работали Джеф и Кейзо.

Последняя неделя сентября была одной из самых трудных в нашем путешествии. Непрекращающиеся ураганные ветры, снегопады и плохая видимость привели к тому, что до конца месяца мы смогли продвинуться только на 30 миль. В один из этих дней при сильном встречном ветре и температуре минус 35 градусов я и идущие за мною Джеф с Дахо теряем из виду своих товарищей. Разворачиваем нарты и идем по компасу в обратном направлении. Метров через 150 я внезапно вижу справа от себя упряжку Уилла и палатку за ней. Видимо, Уилл уже смирился с ролью потерявшегося и приготовился «зимовать» здесь. Оставив Дахо и Уилла ожидать нас в палатке, направляемся с Джефом дальше и... вскоре видим другую палатку.

Чувствуется, что Этьенн и Кейзо обосновались капитально, поставлена не аварийная, а основная палатка, оба путешественника забрались внутрь и неторопливо обедают. На наш вопрос, почему они отстали, Кейзо отвечает, что его собаки отказываются идти. Это очень плохая новость. Впервые за все время путешествия мы сталкиваемся с подобной забастовкой. Сначала собаки внезапно остановились, а затем и легли в снег; даже Монти, вечно рвущийся в бой, и тот как-то скис и никак не реагировал на уговоры погонщика. Пробуем сдвинуть «забастовщиков» с места, увлекая их, точнее, завлекая с помощью собак Джефа; вскоре нам это удается, но запала у собак Кейзо едва хватает, чтобы дойти до палатки Уилла, где мы вынуждены разбить лагерь. Собакам требуется отдых.

Этот случай вызывает бурную дискуссию между мной и Уиллом. Уилл считает, что необходима срочная замена чуть ли не половины собак в упряжке Кейзо и что нужно освободиться от всего, по его мнению, лишнего на нартах. В частности он предлагает оставить аварийную палатку, избавиться от излишков продовольствия, выбросить все фанерные ящики, заменив их на сумки, в том числе и ящик с моей научной аппаратурой. Я — сторонник более сдержанных мер; соглашаясь с тем, что надо максимально облегчить нарты, в то же время считаю, что собак менять рано, надо дать им отдохнуть и проверить их в деле еще раз. Правда, у нас есть три собаки, которые нуждаются в замене, вот их и надо заменить в первую очередь. Уилл не очень соглашается со мной, и мы переносим нашу беседу на завтра.

В конце следующего дня забастовали собаки самого Уилла. Я на время оставляю свой пост впереди упряжек и спешу к нему на помощь. Однако даже вдвоем мы не можем поднять собак. Они лежат в снегу, и никакие уговоры и угрозы на них не действуют. Уилл выглядит очень подавленным, по его словам, это первый в его богатой практике случай, когда собаки вот так все дружно отказываются работать. Снова приходится останавливаться и ставить лагерь, Уилл в сердцах начинает сбрасывать с нарт «лишний» груз: в снег летят его теплая парка, моток длинной веревки, новая аварийная палатка, ледоруб... Я с трудом уговариваю Уилла остановиться и в довольно резкой форме заявляю, что он потерял над собой контроль. Уилл уходит в палатку, и мне слышится его раздраженное ворчание. Вечером мы собираемся все вместе, чтобы обсудить наше положение. До ближайшего склада осталось около 10 миль, корма для собак хватит на два дня, шансов на улучшение погоды очень мало, собаки устали, им требуется замена. Что делать?!

Уилл вносит неожиданное для всех предложение. Он предлагает отобрать 18—20 наиболее крепких собак, оставить только две упряжки и трех участников перехода, остальных вывезти на время в Пунта Аренас, с тем чтобы вновь доставить их на маршрут после того, как будет пройден этот злосчастный Антарктический полуостров. Предложение Уилла встречается гробовым молчанием. Я спрашиваю, думал ли уже он о том, кого отправить на отдых? Уилл немного колеблется, а затем кивает головой. «Да, я предполагаю оставить Этьенна, себя и Джефа, как штурмана... но... — тут же добавляет он, — я не думаю, что придется прибегнуть к таким мерам. Это, — он машет в сторону дверей, и мы понимаем, что он имеет в виду погоду, — должно же наконец кончиться!» Даже принимая во внимание его последнюю фразу, я все равно прошу каждого высказаться. Все ребята единодушны. И «остающиеся» и «отъезжающие» против этого предложения, и мы договариваемся забыть этот разговор.

Утром покидаем лагерь, оставив на снегу все, что могли оставить. Принятые меры помогают мало: за четыре часа до обеда проходим всего 3 мили! Собаки используют каждую остановку, чтобы завалиться в снег и отдохнуть. Решаем разбить лагерь и вызывать самолет, только вот прилетит ли он?! Во-первых, погода нелетная, во-вторых, чрезвычайно глубокий рыхлый снег. Но делать нечего, не хочется выматывать собак окончательно. Теперь, как ни странно, мы мечтаем о... сильном ветре, чтобы он сдул весь слой свежего снега и позволил бы нам продолжить путь.

Через день погода преподносит нам приятный сюрприз: впервые за последние 10 дней мы видим голубое небо и чистую линию горизонта на все 360 градусов. К северу открывается подъем, по которому мы взбираемся целых два дня, и темный треугольник горы Ванг. Появляется «Твин Оттер», он опять-таки базировался на станции Розера, но только теперь это уже в 2,5 часа лету от нас. Генри лихо выпрыгивает из кабины прямо в рыхлый снег, проваливаясь по колено; из другой дверцы, совершив такой же прыжок, но проваливаясь при этом несколько глубже, появляется незнакомый парень невысокого роста, плотный, с румяным безбородым лицом и в очках. «Знакомьтесь, Брайтон, — представляет его Генри, — с сегодняшнего дня он будет работать по обеспечению экспедиции, а я, — Генри мечтательно махнул рукой куда-то на север, — я домой, в отпуск!» На какое-то мгновение мне кажется, что Брайтон уже сейчас завидует Генри...

Когда вот так с размаху окунаешься в привычное тебе и даже любимое дело, но сопряженное с каким-то душевным дискомфортом, всегда в какое-то первое мгновение бывают сомнения, а иногда и мимолетные сожаления о том, что ты вновь променял свой дом на полную трудностей, неожиданностей, а подчас и лишений жизнь. Но это только мгновение, и не больше. Очень скоро эта новая жизнь забирает всего тебя, становится твоей привычной и реальной жизнью, отодвигая на задний план, куда-то далеко в запретную область все то, что было до этого главным. Этот процесс неизбежно обратим, и в прелести обратимости его, наверное, и сокрыта та непонятная многим сила, которая заставляет человека вновь и вновь покидать свою тихую гавань и обрекать себя на новые испытания...